Он вздрогнул, когда перед Флоренс стали появляться пятнышки света. «Фокусы конденсации»,— мелькнула мысль. Они начали увеличиваться в размере и в числе, паря перед Флоренс, как галактика бледных миниатюрных солнц. Его ноги почти совсем онемели. «Скоро», — подумал Фишер. Его пальцы впились в подлокотники: из ноздрей медиума начала сочиться телеплазма. Вязкие нити напоминали двух серых змей, вылезающих из ее носа. Фишер наблюдал с пересохшим горлом, а они соединились в более толстое кольцо, которое начало распутываться, а потом поднялось и покрыло лицо Флоренс. Фишер опустил глаза, а услышав нечто вроде шуршания бумаги, и вовсе закрыл их.

В его ноздри проник запах озона, как в слишком сильно хлорированном плавательном бассейне.

Не удержавшись, он открыл глаза и вздрогнул: телеплазма покрыла всю голову Флоренс, как мокрый кисейный мешок. Присмотревшись, Фишер увидел, что он принимает какую-то форму, словно под рукой невидимого скульптора: вот появились глазницы, переносица, ноздри, уши, линия рта. Не прошло и минуты, как все было готово — печальное лицо молодого человека, черноволосого, красивого.

Фишер прокашлялся. Сердце забилось от ощущения чего-то нереального.

— У тебя есть голос? — спросил он.

Послышался неестественный булькающий звук, как предсмертный хрип. Фишер ощутил бегущие по коже мурашки. Через полминуты звук прекратился, и снова повисла тишина.

— Теперь ты можешь говорить? — спросил Фишер.

— Могу.

Голос был, несомненно, мужской.

Фишер поколебался, потом набрал в грудь воздуха.

— Кто ты?

— Дэниэл Беласко.

Губы фигуры не двигались, но голос исходил из бледного лица молодого человека.

— Это твое тело мы нашли утром за стеной в винном погребе?

— Мое.

— Мы должным образом погребли тебя за стенами дома. Почему ты по-прежнему тут?

— Я не могу уйти.

— Почему?

Ответа не последовало. Фишер сцепил руки на животе.

— Ты имеешь отношение к нападению на доктора Барретта в парилке?

— Нет.

— Тогда кто же это сделал?

Опять никакого ответа.

— Это ты напал на доктора Барретта в обеденном зале вчера вечером? — спросил Фишер.

— Нет.

— А кто?

Молчание.

— Ты искусал мисс Таннер сегодня утром?

— Не я.

— А кто?

Молчание.

— Ты вселился в кошку, чтобы напасть на мисс Таннер?

— Не я.

— Тогда кто же?

Молчание.

— Тогда кто же? — настаивал Фишер. — Кто напал на доктора Барретта? Кто искусал мисс Таннер? Кто вселился в кошку?

Молчание.

— Кто? — потребовал ответа Фишер.

— Не могу сказать.

— Почему?

— Не могу.

— Почему?

Молчание.

— Ты должен сказать мне. Кто напал на доктора Барретта в обеденном зале и в парилке? Кто искусал мисс Таннер? Кто вселился в кошку?

Послышалось учащенное дыхание.

— Кто? — потребовал ответа Фишер.

— Не могу...

— Ты должен сказать мне.

— Не могу... — жалобно проговорил голос.

— Кто? — спросил Фишер.

— Не могу сказать...

— Кто?

— Пожалуйста...

— Кто?

Послышалось что-то вроде всхлипа.

— Он, — сказал голос.