— Но, — промолвил наивно, а может быть, и лукаво, Фелисьен, — он-то был настоящим полковником.

— А я, что же, по-вашему, картонный? Я был во втором сражении при Булль-Рёне!

— Верно, — отозвался с полным ртом Нед Мур, впервые открывший в себе свойства гурмана, — давайте поговорим об этом вашем сражении при Булль-Рёне, откуда все смылись, торопясь ухватить местечко, которое вы теперь занимаете.

— Вы клевещете на федеральную армию, и я не понимаю, о чем вы говорите.

— Сейчас объясню. Это произошло на второй день кровавой битвы, тридцатого августа тысяча восемьсот шестьдесят второго года… Видите, как я точен? Силы противников были равны, Поп сдерживал атаки Джексона, а Джексон ничего не мог поделать с Попом. Вдруг распространился слух, что в Черепаховых горах освободилось место начальника таможни. Первый же генерал, узнавший об этом, вскочил на коня и помчался во весь опор, надеясь поспеть вовремя и выпросить этот лакомый кусочек для себя. Второй, увидев, как улепетывает первый, решил, что сражение проиграно, и сделал то же самое. Естественно, полковники побежали за генералами, а полкам ничего не оставалось, как следовать за своими командирами… Вот что стало причиной поражения, которое стоило армии конфедератов тридцати пушек и тринадцати тысяч пленных.

Нед Мур, рассказывая эту забавную историю, явно желал подтвердить свою репутацию человека, который ни перед кем не пасует, и разозлить полковника, что ему вполне удалось.

Начальник таможни выглядел так, словно проглотил аршин. Едва десперадо кончил, он произнес, с трудом сдерживая гнев:

— Не все полковники сбежали в сражении при Булль-Рёне, а выдающийся пост, о котором вы упомянули, был по заслугам предоставлен тому, кто ни о чем не просил.

— Иными словами, вам?

— Почему бы и нет?

— Полковник, только один вопрос: сколько вам лет?

— Мне ровно сорок.

— Сейчас у нас восемьдесят пятый год, а битва произошла в шестьдесят втором… то есть двадцать три года назад. Следовательно, вам было тогда семнадцать! Полковник, в таком, возрасте — прекрасное начало карьеры!

Громовой хохот, раздавшийся за столом, на мгновение заглушил завывания метели за окнами.

Приспешники полковника явно радовались возможности уязвить своего главаря и, глядя на его смущенное лицо, возбужденно ерзали, переглядываясь и толкая друг друга локтями.

Нед Мур после того, как отведал вкуснейшей луковой поджарки, забыв даже обтереть бороду, измазанную соусом, заявил, что никогда еще не получал такого наслаждения от еды, и предложил немедленно произвести французского капитана в полковники.

Фелисьен стал со смехом отказываться от этой чести, но Нед Мур настаивал.

— Соглашайтесь, дружище, соглашайтесь! Хотя в Америке больше ста тысяч человек носит это звание, все-таки оно здорово звучит.

— Больше ста тысяч!

— Самое малое. А у вас разве не так?

— У нас, — ответил француз, становясь вдруг очень серьезным, — после двадцатипятилетней или тридцатилетней службы и сорока пяти или пятидесяти лет безупречной жизни смелому воину присваивается это почетное звание — подлинный венец его карьеры. Он счастлив и горд, ибо…

— Как? — вмешался полковник. — После тридцатилетней службы? У нас звания присваивают куда проще.

— Это я заметил!

Разговор этот весьма забавлял канадцев и Боба, однако они обратили внимание, что мисс Кэт, уйдя на винный склад за несколькими бутылками шампанского, заказанными французом, что-то слишком задерживается.

Жан, опасаясь, что девушка могла поскользнуться и неудачно упасть, вышел, чтобы помочь маленькой подруге.