Публика, с замиранием сердца смотрела на прекрасную танцовщицу, аплодируя девушке, стараясь попасть в такт музыки.

Когда танец закончился, а девушка, скользнув с пылающих углей, торопливо оделась и исчезла, вдоль толпы прошелся парнишка, державший в одной руке свирель, а в другой шляпу, в которую восторженная публика бросала монеты. Миса и Эмис торопливо расстались с оставшимися пфеннигами, а я, без раздумий, бросил в шляпу оставшийся талер.

Танцовщица и музыкант ушли, а все те же добровольцы, опять вооружились граблями, принялись расшевеливать угольки, извлекая из них огонь, а кое-кто из публики начал снимать обувь. Мои подруги тоже разулись и подвернули штанины почти до колена.

— Снимай сапоги, — приказала Миса.

— Зачем? — испугался я, понимая, что собираются сотворить две малолетние козлушки.

— Снимай, кому сказано, — зашипела Эмис, хватая меня за руку, а потом скомандовала подруге: — Вали его наземь!

А ведь сейчас завалят, паршивки, и сапоги сдерут. Не станешь же драться с двумя девчонками? Не ожидая ничего хорошего, я снял сапоги.

— Штаны подверни, а лучше — совсем сними, а не то подпалишь, с непривычки, — посоветовала Эмис, а Миса хихикнула: — Пусть в штанах будет, а не то он свое хозяйство подпалит.

Я хотел им сказать все, что думаю о беге без штанов, и о маленьких негодяйках, но не успел. Девчонки ухватили меня за руки, и потащили прямо на раскаленные угли.

— Ступню плотно ставь, тогда не сгоришь! — выкрикнула Миса на бегу.

Да что же такое творится? Я, на старости лет, бегаю по раскаленным углям? Захотелось заверещать от страха, но вступив на огненный ковер, почувствовал что-то похожее на комариные укусы, тепло, идущее от ступней ко всему телу, а самое главное — испытал такой восторг, словно попал в далекую юность, и мчусь на гнедом, навстречу ветру. Завтра наш обоз уезжает, но сегодня я счастлив, а у нас с девчонками еще целая ночь впереди.

Эпилог

Наш обоз неспешно двигался в сторону границы. Народ зевает. Ну, еще бы, встаем нынче рано.

Количество телег и возчиков уменьшилось, зато воинов прибавилось. Вместо погибших и оставленных на излечении, наши ряды пополнились севрцами. Князь Ингемар выделил для охраны дочери целую сотню — и рыцарей, и легкоконных копейщиков, и пеших солдат. По здешним реалиям, где тысяча воинов считается едва ли не армией, вполне солидно. Теперь можно наладить и разведку, и боевое охранение, чтобы не наступать на одни и те же грабли. Вон, в повозке с Габриэлем едет еще и придворный маг князя — бородатый дядька, чем-то похожий на моего брауни. Кажется, они с бароном уже что-то дегустируют — вон, голоса стали громче и, время от времени доносится не смех даже, а дурацкий хохот. Надегустируются до поросячьего визга, а потом примутся делиться опытом, как сотворить огненный шар побольше, да шандарахнуть подальше. Хорошо, если хватит сил бросить, а если нет? Надеюсь, маг из Севра более уравновешен, нежели мой друг. Один пьяный маг — просто беда, а если их двое, так вообще стихийное бедствие. Надо присматривать за волшебниками, а если что — прикажу просто треснуть по башке, связать и вставить кляпы в рот.

Есть у меня такая привычка — накручивать самого себя, особенно в тех вещах, где я ничего не могу поделать — и не помочь, и не помешать. Опасался, что потеплеет, дорога раскиснет, и придется торчать здесь до очередных заморозков.