Однако Кевин рекомендовал обвиняемой не признавать себя виновной, и она дала согласие. Теперь Лоис сидела, с наигранной скромностью уставившись на сложенные на коленях руки: поза, также рекомендованная Кевином. Он взял с нее слово ничем не выдавать испуг и презрение к этим людям, храня вид оскорбленной невинности. И она образцово играла роль учительницы, попавшей под ложные обвинения со стороны раздраженных родителей и нерадивых учеников. Время от времени она доставала платок и промакивала глаза.

Всем этим приемам он обучил девушку у себя в кабинете адвокатской конторы "Бойл и партнеры", показав, как пристально надо взирать на свидетелей и как с надеждой поглядывать на судью. Кевин записал все это на видеокамеру, потом продемонстрировал ей, указав на ошибки, отметив, как смотреть, куда и в каких случаях, как поправлять прическу, как держать плечи и жестикулировать. Здесь было важно учесть все до мельчайших деталей: мимика, жесты, позы. "Мы живем в век визуализации, дорогая мисс Уилсон", – объяснял он.

Кевин мельком бросил взгляд на жену, сидевшую в пятом ряду. Мириам Тейлор по укоренившейся семейной традиции присутствовала на процессе мужа. Вид у нее был встревоженный. Да, она переживала за него. Как и Санфорд Бойл, она советовала ему не браться за это дело, но Кевин уже решил все заранее. Такой случай может больше не представиться. Он посвятил себя делу Лоис с пылом, какого не проявлял за все три года своей адвокатской практики. Он не мог говорить ни о чем другом, проводил собственное адвокатское расследование, работал в выходные, старался куда больше, чем это оправдывалось гонораром. Ни один адвокат не стал бы столько работать исходя из подобной суммы.

Он одарил Мириам улыбкой, понятной лишь им двоим, затем резко повернулся, словно в его теле сработала невидимая пружина.

– Мистер Корнбл, вами были вызваны для собеседования три ученицы. Если не ошибаюсь, это произошло во вторник, третьего ноября?

– Да.

– Предполагаемая жертва, которой моя обвиняемая якобы оказывала знаки внимания – Барбара Стенли, – это она сказала вам о них? – Кевин заранее кивнул, ожидая утвердительного ответа.

– Естественно. Поэтому я и вызвал их к себе в кабинет директора.

– Не могли бы вы рассказать нам, с чего вы начали этот разговор?

– Простите? – Корнбл скривился, озадаченный столь неуместным вопросом.

– Что именно вы пытались узнать? – Кевин направился к присяжным. – Вы спросили, не щипала ли мисс Уилсон их за ягодицы? Интересовались, не залезала ли она им под юбку?

– Само собой, нет. Разве может педагог обращаться к ученицам с подобными вопросами?..

– В таком случае, – оборвал его Кевин, – о чем же конкретно вы их спрашивали?

– Я спросил, не замечали ли они некоторых... осложнений в отношениях Барбары и мисс Уилсон.

– Некоторых осложнений? – подчеркнул адвокат, демонстративно скривившись на последнем слове.

– Да.

– Итак, Барбара Стенли рассказала подругам о том, что якобы с ней произошло, а затем три девочки обменялись своим опытом общения с мисс Уилсон? И при этом никто из трех подружек никому не рассказывал об этом прежде. Вы это утверждаете?

– Да. Именно так оно и было.

– Какая милая десятилетняя девочка, как она умеет воздействовать на подруг, – саркастически заметил Кевин, сделав вид, что это была лишь мысль вслух. У некоторых присяжных брови поползли вверх. Лысый господин в переднем ряду справа задумчиво покачал головой и пристально уставился на директора.

Отвернувшись от скамьи присяжных, Кевин обвел взглядом публику и обратил внимание, что господин важного вида в заднем ряду стал улыбаться еще шире и одобрительно закивал, словно поощряя его к развитию темы.