— Да. Дыра. И ты поедешь туда. Я дам тебе пятерых слуг. С завтрашнего дня ты будешь жить там. Я выделю тебе деньги, но сверх этого ты больше ничего от меня не получишь. Хочешь продолжать ту жизнь, к которой привык? Иди и зарабатывай. Если уж я не могу тебя исправить, то так тому и быть. Но твои поганые пороки и инфантилизм я больше спонсировать не намерен.

Взглянув на лицо своего сына, барон надеялся увидеть хоть какие-то проблески осознания…

…но вместо этого увидел лишь практически готового заплакать мальчишку, у которого злой родитель только что отобрал любимые игрушку. Окончательно разочаровавшись, он повернулся в кресле в сторону высокого, доходящего до потолка панорамного окна, больше не желая смотреть на разочаровавшего его сына.

— А теперь, — спокойно принес он, убедившись в правильности своего решения. — Пошёл вон. И больше не смей показываться мне на гла…

Барон Волков был далеко не молодым человеком. Когда-то он внушал страх. Своей репутацией. Своей жёсткостью и несгибаемой силой духа. Силой своей Реликвии.

Старость и тяжёлая болезнь, подкосили его. Но самое страшное было даже не в этом.

К своему собственному несчастью, Алексей Волков забыл простую истину. Он забыл, что даже доведенная до отчаяться крыса, у которой забрали еду, может укусить.

Тяжёлое пресс-папье для бумаг врезалось в его голову, прервав на полуслове. Закричав от гнева, Даниил замахнулся ещё раз и снова ударил отца, в этот раз попав ему в висок. Кресло опрокинулось и барон упал на ковёр. Кровь из рваной раны на голове заливала ему лицо, а перед глазами всё плыло и качалось, будто Волков в миг очутился посреди крошечного кораблика, безжалостно подбрасываемого разбушевавшимся морскими волнами.

— Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ!!! — заорал его сын, отбрасывая окровавленный пресс для бумаг в сторону и хватая стоящую у стола трость. — НЕНАВИЖУ!!!

Удар. Ещё один. Даниил накинулся на отца с бешенством в голосе и глазах продолжая наносить удары по прикрывающемуся руками старику. При очередном взмахе дорогое дерево не выдержало и сломалось.

Отбросив обломки трости в сторону, Даниил упал на колени перед хрипящим от боли отцом.

— Ты никогда не любил меня! — прошипел он, сжав руками горло отца. — Никогда! Только издевался! Тебе всегда было плевать на меня! ВСЕГДА!!!

Пальцы сдавили гортань с такой силой, что покрытое кровью и следами от ударов лицо барона начало синеть. Алексей ещё пытался защититься от сына руками, но силы быстро покидали его. Слишком быстро, чтобы он успел сделать хоть что-то.

Но, всё-таки, перед смертью он это увидел. Не просто успел заметить, как комната вокруг них начала погружаться в тёмные, маслянистые тени. Нет. Он буквально увидел, как они распространялись во все стороны от двух сцепившихся мужчин, словно дьявольские тёмные щупальца, что хотели поглотить окружающий мир и высосать из него все краски. Даже мягкий свет настенных светильников, казалось, становился тусклым и слабым, постепенно угасая под воздействием магической силы.

Перед своей смерть барон увидел их. Десятки нечеловеческих глаз, что смотрели на него из этих теней. Злые, голодные и бесконечно жестокие глаза и улыбающиеся зубастые пасти.

Когда сжавшие его горло пальцы наконец раздавили гортань, Алексей Волков уже был мёртв. Барон умер с едва заметной, выдавленой из последних сил улыбкой на лице. Ведь в его никчемном сыне пробудилась Реликвия его семьи!

Хоть что-то…

Даниил ещё несколько минут сжимал его горло отца.