— Давно вы с ними общались? — Лана тоже устроилась с удобством в противоположном кресле. — Их взяли вчера, и они уже активно дают показания. Они все валят на вас. Мы пришли сюда сейчас только потому, что у Дага есть личный интерес. Мы хотели бы поговорить с вами еще до ареста. Вы не успели вовремя смыться, Дот. Вам следовало бежать.

— Я никогда не убегала. Этот идиот Симпсон и его жена могут говорить все, что угодно. У них на меня ничего нет.

— Может, и нет. Скажите мне только — зачем? — спросил Даг. — Зачем вы ее украли?

— Я никого не крала. — Дот тяжело перевела дух. — И если в этом возникнет необходимость, я сама назову имена. На моих условиях, разумеется.

— Зачем вообще было похищать детей?

— Я хочу еще раз позвонить дочери.

— Ответьте на вопросы, и мы дадим вам телефон. — Лана положила аппарат к себе на колени и аккуратно накрыла его обеими руками. — Мы не полицейские. Вам ли, секретарше адвоката, не знать, что, сообщив нам сейчас что бы то ни было, вы ничем не рискуете? Все, что вы скажете, не будет иметь силы доказательства ни в одном суде. Мы не сможем говорить за вас. Суд решит, что это сказано с чужих слов.

Дот не сводила глаз с телефона, и Лана подметила в ее лице неподдельную тревогу. «Она боится за свою дочь, — подумала Лана. — Кем бы она ни была, она все-таки мать».

— Зачем он это делал? — настаивал Даг. — Я вас только об одном прошу: скажите, зачем он это делал?

— Для Маркуса это был его личный крестовый поход… и весьма прибыльное хобби.

— Хобби? — в ужасе прошептала Лана.

— Он именно так это называл. Вокруг было столько пар с солидным счетом в банке, но неспособных зачать. И столько других, едва сводящих концы с концами, но плодящих детей одного за другим. Он считал, что одного ребенка на семью вполне достаточно. Он оформил немало усыновлений законным путем. Это было так сложно, так долго, столько волокиты! И он нашел способ ускорить дело.

— А сотни тысяч долларов, заработанных на продаже детей, роли не играли.

Дот бросила на Лану скучающий взгляд.

— Разумеется, играли. Маркус был человеком могущественным во всем, и в бизнесе он преуспевал. — Она повернулась к Дагу. — Почему твоим родителям было мало тебя? Почему они не удовлетворились одним ребенком? В каком-то смысле они послужили суррогатными производителями для другой пары. Для тех, кто отчаянно хотел ребенка и мог прекрасно обеспечить его нужды. Для любящих людей, состоящих в стабильном браке. Это самое главное.

— Вы не оставляли им выбора.

— Задай себе такой вопрос: если бы твоей сестре сегодня было дано выбирать, кого бы она выбрала? Людей, которые ее зачали, или родителей, которые ее вырастили? — В ее голосе слышалась железная убежденность. — Задай себе этот вопрос и хорошенько подумай, прежде чем продолжать. Если вы оба сейчас уйдете отсюда, никто ничего не узнает. Никому не придется страдать. А если вы не уйдете, вам этого не остановить. Сколько семей будет разрушено ради вашего мелочного удовлетворения?

— Сколько семей было разрушено, — возразила Лана, поднимаясь, — чтобы Маркус Карлайл мог набить себе карманы, изображая из себя господа бога? — Она протянула Дагу телефон. — Звони в полицию.

— Моя дочь. — Дороти вскочила на ноги. — Вы сказали, что я смогу позвонить дочери.

— Я вас обманула, — ответила Лана и с огромным наслаждением толкнула Дороти обратно в кресло.

28

В нескольких сотнях миль от них Колли выбралась из шестифутового рва, на ходу отключая сотовый телефон.