– Где мы?

Она увидела разорванный проволочный забор, за которым – как пальцы окоченевшего трупа – возвышались две заводские дымовые трубы.

Такси, покачиваясь на кочках и неровностях, въехало на территорию давно заброшенной фабрики.

Неле схватилась за ручку. Подергала дверь.

– Остановите. Я хочу выйти.

Водитель обернулся и уставился на ее набухшие груди.

– Не волнуйтесь, – успокоил он ее с улыбкой, которая выглядела неуместно робкой и безобидной.

Следующие пять слов ошарашили Неле больше, чем все, что она когда-либо слышала в своей жизни.

– Я лишь хочу вашего молока.

Внутренний кулак со всей силой ударил в самую чувствительную точку ее живота.

– А-а-а-а! – крикнула она в ответ студенту, который смотрел на нее в зеркало заднего вида, пока лучи фар скользили по ржавому указателю.

«Хлев», – прочитала Неле.

Затем схватки достигли первого пика.

Глава 3

Матс.

Буэнос-Айрес.

23:31 местного времени

«Начинается!»

Матс Крюгер поставил кейс в проход и достал сотовый, чтобы еще раз прочитать эсэмэску от своей дочери, как будто в односложном сообщении скрывалось тайное послание, которое не удалось разгадать при первом прочтении.

Платком он вытер пот со лба, недоумевая, что за заминка произошла на уровне четырнадцатого ряда. Рейс задерживался уже на полчаса. Белый верхний свет заливал салон новенького самолета с сиреневыми креслами, пахло освежителем воздуха и чистящим средством для ковров. С навязчивым шумом турбины в ушах, Матс стоял спиной к кабине пилота с правой стороны прохода огромной машины. Двадцать четыре метра в высоту, выше, чем девятиэтажное офисное здание – или чем «пять жирафов», как написала об этом авиалайнере одна ежедневная газета.

Журналист, предпочитающий сравнения с животными, высчитал, что длина самолета равна двум лежащим друг за другом голубым китам.

«Начинается!»

Сообщение, которое Матс получил за четыре минуты до посадки, одновременно окрылило его и остудило.

Он радовался, что скоро увидит своего первого внука и, возможно, даже сможет подержать его на руках. В то же время он боялся увидеть в глазах Неле ту же холодность, с которой она формулировала свои короткие сообщения.

Лишь старый дурак мог надеяться, что она простит его. А Матс – хотя и ощущал себя старым – дураком не был. Он знал, что разрушил тогда, когда бросил ее мать, и все еще не был уверен, зачем Неле попросила его приехать в Германию к рождению своего первенца. Протягивала руку, чтобы осторожно начать все заново? Или чтобы дать ему пощечину?

– Ну наконец-то, – проворчал впереди мужчина с рюкзаком, и действительно очередь снова двинулась.

Ну наконец-то?

Матс предпочел бы постоять в проходе, пока этот пятисотшестидесятитонный колосс еще находился на земле. Четыре года назад он приплыл на грузовом судне в Аргентину, чтобы устроиться психиатром в Буэнос-Айресе. Он боялся летать, даже посещал семинар по аэрофобии, но это не очень помогло. Предложения типа «Смиритесь со своим страхом и не старайтесь его перебороть» или «Пытайтесь делать более длинные выдохи, чем вдохи» он и сам часто говорил своим пациентам с фобиями и знал, что многим эти советы помогли. Но это не изменило его убеждения, что человек не создан для того, чтобы мчаться в летающей металлической трубе избыточного давления через тропосферу на высоте десять тысяч метров. Человеку прямоходящему просто не место в этой враждебной обстановке; при внешней температуре минус пятьдесят пять градусов малейшая ошибка могла привести к катастрофе.

Матс беспокоился не столько из-за технических аспектов, сколько из-за основного источника ошибок, приводящего к большинству жертв как на земле, так и на воде, – человека.