— Поддерживаю, — присоединился Джевецкий. — Теперь скажи, что будешь делать с «Витязем» и людьми до того, как завод снова отстроим.

— К сожалению, господа, каркас фюзеляжа миноносца и многие материалы сгорели. Это наш чистый убыток. Страховое общество, как вы знаете, возместило лишь небольшую часть. Князь настроен либерально, если до ввода в строй нового производства я с остатками нашей команды переберусь на «Дукс» и соберу хотя бы один планер «Витязя».

— Часть людей там и приживется, — вздохнул Костович.

— Да, неизбежно. Потеря персонала — наш главный убыток. Но прошу смотреть на вещи оптимистичнее. Я пробил с князем открытие авиационного технического училища. Заведовать будет профессор Жуковский.

— Ох уж мне эти ученые от чистой науки, — скривился Джевецкий. — В том числе Жуковский с Менделеевым.

Компаньоны с удивлением посмотрели на поляка.

— Они гонятся за научной славой, не задумываясь о практических последствиях. Жуковский опубликовал основные положения теории аэродинамики, расчетов крыла и пропеллеров. Наш уважаемый Дмитрий Иванович лучше бы занимался своей периодической системой элементов. Нет же, он издал фундаментальный труд о физико-химических свойствах бензина. Господа ученые застолбили научный приоритет и увековечили свои имена, но сделали информацию открытой для конкурентов. В общем, любой предприимчивый человек ныне может грамотно сконструировать самолет и двигатель к нему, особенно когда под рукой есть хоть один экземпляр наших машин.

— М-да, — согласился Костович. — Петр, не хотел тебя огорчать. Вчера прочитал в газете, что в Париже мать и дочь Самохваловы вошли в альянс с неким богатым промышленником, основали фирму «Моран», перекупили одну из наших «семерок» и пригласили мастером твоего Марселя. Как бишь его фамилия?

— Пля! — Петр Андреевич выплюнул фамилию неверного ученика так, будто она начиналась на звонкую букву.

— А в Германии Отто Лилиенталь, измученный нашими отказами, скопировал некоторые не защищенные в Германской империи конструктивные решения «Садко» и построил свой вариант чего-то летающего. Не знаю подробностей, но, думаю, ввернул пару шурупов иначе, и по немецким законам получилось новое изделие. Поэтому разрешите поздравить нас, период монополизма заканчивается. Скоро им надоест копировать наши идеи, и они начнут двигаться вперед. Нам важно сохранить темп. Но не только. Посему, господа, у меня есть еще одно предложение, Василий о нем в курсе, — Костович сделал театральную паузу. — Открыть автомобильный завод!

Самохвалов-старший, главный поставщик лошадиных, в прямом смысле слова, сил в Русскую императорскую армию, согласно кивнул мохнатой головой.

— Давеча я с Ванновским чаевничал пуншем. Армия решительно против авто. Лошадей проще кормить и содержать в порядке. Но токмо сегодня. Надобно руку на пульсе держать, не упустить день, когда железные кони начнут живых теснить.

— Простите, господа, но я как поучаствую? Мне в авиации дел выше крыши, — Петр тронул верхушку собственного черепа с плотно сидящей повязкой. — Средств свободных мало, надо «Садко» восстанавливать.

— Средства найдем. Автомобиль потому распространяться начал, что бензиновые моторы через нас развились. Коли б не авиация, до сих пор Европа каталась бы на трехколесных тележках, как та, на которой тебя к кайзеру возили.

Александр Михайлович, в отличие от компаньонов «Садко», весть об автомобилизации пропустил мимо ушей. Зато ворох идей, которые на него обрушил Самохвалов, едва сойдя с поезда, вдохновил изрядно.

— То есть стрельбы боевыми минами мы сможем провести уже этим летом?

— Да.