|
В теплых и золотистых лучах солнца, катившегося к западному горизонту он долетел до Кольцовой дороги, а по ней принял влево, добрался до Волоколамки, ворвался в Москву и до улицы Народного Ополчения, где находилось Издательство, оценившее литературные таланты Комаровского, он докатился без происшествий. Поставил машину на общей стоянке, отметив, что "мерседес" здесь в глаза не очень бросается - были иномарки ничуть не менее престижные .
Альфред Викторович двинулся к ступеням невысокого крыльца, на котором курил майор милиции, а бронированные двери в редакцию были открыты. Майор кивнул ему, как знакомому, и пользоваться домофоном нужды не было редакция Издательства охранялась достаточно строго. Главный редактор в своем кабинете явно не умещался между столом, горой рукописей и маленьким сейфом. Он привстал навстречу Комаровскому высокий, массивный, в светлом ладном уже весеннем костюме - и молча подал руку, поскольку был занят телефонными разговорами. Альфред Викторович втиснулся в угол на единственный стул и принялся ждать, пока Главный редактор закончит как телефонную беседу, так и правку каких-то документов на столе. Обе одновременные работы закончились минуты через две. после чего Главный редактор весело сказал. - Так, Альфред Викторович! Пишете вы - безобразно! - Что? - заикнулся Комаровский. - Я бы сказал, что вы совсем не умеете писать! - Как это?! - обомлел Альфред Викторович, ещё секунду назад мнивший себя великим писателем земли русской. - Да вот уж так! Самой чудовищное у вас - это стиль! Постоянные гротески, парадоксы, карикатура и фарс! Вместо просто "ноги", вы пишете "ножки". Люди у вас не просто говорят, а "гордо"! Прилагательных у вас такое изобилие, что у меня рука устала их вычеркивать, и то со всеми не справился! И все эти "ох!", "ах!" Так теперь современную прозу не пишут. Жуть, а не стиль. Понимая, что как его сомомнение, так и дела в целом, летят в бездну, Альфред Викторович и защищаться не собирался, лишь пролепетал. - Но я искал выразительных средств, пытался найти музыкальность каждой фразы. - Так, Альфред Викторович. А мы, знаете, что ищем? - Что? - Высокий торговый рейтинг! Тут Альфред Викторович сообразил, что в его лице (сохраняя масштабность персон) оскорблены все великие русские писатели прошлого, настоящего и будущего. Это придало ему некоторой смелости и он заговорил поуверенней. - Вы меня простите, но задачи литературы, пусть даже такой, как моя это просвещение читающей публики. А я, пусть в малой степени, пусть в вычурной форме, в какой-то искаженном виде и низкопробном жанре все же отображаю приметы Времени, События, Дух Эпохи и свое собственное видение... Если я вижу процессы идиотскими и на уровне фарса, то... - Оставьте. - миролюбиво сказал Главный Редактор. - Против вашей темы я ничего не имею. Приносят экзерсизы и побезобразней ваших. Имеются авторы вовсе безграмотные и перманентно пьяные, но покупают - все! Эту вашу вещь мы взяли, а касательно будущей прошу учесть - пишите просто и ясно, без завихрений, или я буду вынужден с вами бороться. Альфред Викторович, который уже ни на что не надеялся, естественно воспрял духом и произнес несколько смелее. - Опять же прошу прощения, но если бы вам принес на прочтения свою прозу Булгаков, то вы бы от его постоянного фарса и гротеска упали в обморок и ни за что бы не напечатали? Ни "Мастера и Маргариту", ни "Театральный роман"? Главный редактор ответил вполне серьезно. - А вы принесите что-либо подобное "Собачьему сердцу" и увидите результат. Михаил Афанасьевич знал меру, а вы её - не знаете. На этом теоретическая часть воспитания молодого автора закончилась и перешли к делам практическим. Трактат Комаровского уже был в типографии, должен был лечь на прилавки "развалов" у метро и в палатках где-то через месяц, а потому Главный Редактор сказал просто, но милостиво. |
