Убедившись в отсутствии «хвоста», старший убрал бинокль и вернулся в кабину. Фургон развернулся и покатил к городу. Только теперь пунктом его назначения была огороженная вилла в одном из пригородов. Ворота отворились. Закрылись. Фургон подъехал вплотную к распахнутой двери, и Мартина провели по ещё одному коридору. Пластиковые наручники сняли, но левую руку обхватил холодный металлический обруч. Он знал, что обруч соединён с цепью, а цепь с кольцом на стене. С него сняли мешок. Похитители свои лица открывать не стали. Они вышли из комнаты. Дверь захлопнулась. Мартин услышал, как щёлкнул замок.

Помещение, в котором его оставили, не было камерой в полном смысле слова. Скорее это была комната, переделанная в камеру. Единственное окно заложили кирпичами, и, хотя узник этого не видел, снаружи стену украшало окно, нарисованное столь искусно, что даже вооружённый биноклем наблюдатель не заметил бы ничего подозрительного.

По сравнению с тем, какие испытания устраивали новичкам САС по программе «сопротивление допросу», условия в этой камере можно было даже назвать комфортными. Под потолком висела защищённая проволочной сеткой лампочка. Свет не был ни ярким, ни чрезмерно тусклым. У стены складная кровать. Посреди комнаты стул. В углу – биотуалет. Длина цепи позволяла пользоваться и первым, и вторым, и третьим.

Сама цепь соединяла застёгнутый на его левой руке стальной обруч с вмонтированной в стену скобой. В двери, дотянуться до которой он не мог, имелся глазок, через который за заключённым могли наблюдать незаметно для него.

В замке Форбса они долго и горячо обсуждали одну важную проблему: нужно или нет снабжать Мартина следящим устройством.

Современные радиомаяки настолько миниатюрны, что их можно имплантировать под кожу, не нарушая при этом эпидермис. Размер некоторых такого рода устройств не больше булавочной головки. Источник энергии не требуется ‑им достаточно тепла крови. Но радиус их действия ограничен. Ещё хуже то, что радиомаяк можно обнаружить с помощью сверхчувствительного детектора.

– Эти люди далеко не глупцы, – подчёркивал Филлипс. Его поддерживал коллега из контртеррористического отдела ЦРУ.

– Некоторые из них получили самое лучшее образование, – говорил Макдональд. – Они отлично разбираются в современных высоких технологиях, особенно в том, что связано с компьютерами.

Все соглашались с тем, что если Мартина подвергнут обыску с применением высокотехнологичных детекторов и найдут хоть что‑то, его ждёт неминуемая и скорая смерть.

Результатом обсуждения стало твёрдое решение: никаких «жучков». Никаких передатчиков.

Похитители вернулись через час. И опять в капюшонах. Мартина подвергли долгому и тщательному обыску. Сначала сняли всю одежду. Её отнесли в соседнюю комнату.

Никто не заглядывал ему в рот. Никто не просовывал палец в задний проход. Все делал сканер. Дюйм за дюймом они прошлись по его телу в поисках чужеродной субстанции. Прибор пискнул только раз. Мартина заставили открыть рот и внимательно осмотрели пломбы. Больше не нашли ничего.

Они вернули ему одежду и двинулись к выходу.

– В гостинице остался мой Коран, – сказал пленник. – У меня нет ни часов, ни молельного коврика, но сейчас должно быть время молитвы.

Старший пристально посмотрел на него через прорези в капюшоне, однако не произнёс ни слова. Тем не менее через пару минут он вернул пленнику коврик и Коран. Мартин поблагодарил своего тюремщика.

Пищу и воду приносили регулярно. Каждый раз, когда дверь открывалась, узнику молча приказывали отступить. Поднос ставили там, где он мог его взять.

Первый допрос последовал через три дня.