— Ну а что же в этот раз помешало? Теперь-то между вами меньше двухсот метров по диагонали было…

— Помешала ему, как ни странно, ваша блокирующая программа, которую поставила Аня Петерсон, — жуть, как мечтаю с ней напрямую познакомиться! Ведь оба предыдущих раза я с ним контактировала, когда эта программа вами снималась. Но вы при этом меня жестко контролировали, ответить ему так, как мне хотелось, я не могла. Вот и приходилось временно помирать…

— Ну а на этот раз? — в глазах Баринова мелькнула тревога.

— На этот раз этот товарищ Сорокин, которого вы, как вам казалось, усыпили, решил найти меня и окончательно обезвредить. Но уперся в Анину программу, ведь через нее не только я не могу во внешний мир чего-либо индуцировать, но и из внешнего мира ничего принять не могу, кроме ключевого слова-пароля. Чтобы кто-то не назвал его случайно, подобрали такое, какое сейчас почти не употребляется — «элоквенция», то есть красноречие. Но эта Анечка милая одним этим паролем не ограничилась. Для прохода второго уровня защиты надо еще четыре слова назвать, причем в одной, строго определенной комбинации. А таких вариантов, согласно комбинаторике, должно быть 4, то есть 24. Но дальше идет третий уровень защиты, одна-единственная комбинация из шести ключевых слов — это уже шесть-факториал, то есть 720 комбинаций. Причем в правильно выбранной комбинации надо убрать третье слово…

— Так что, он сумел все это пройти? — Сергей Сергеевич явно не скрывал изумления. — Не имея компьютера?

— Представьте себе, — хитренько улыбнулась Полина, — прошел! И освободил меня от вашего «заклятья». Правда, как говорится, себе на голову…

— Ты что, убила его? — всполошился профессор.

— Господь с вами, Сергей Сергеич! Разве я похожа на убийцу? Конечно, летом, когда вы столкнули меня с этим страшным дедушкой-вождем из Африки, мне пришлось защищаться, что привело к летальному исходу. Но я этого не хотела, просто камараду Домингуш был очень упертый и дикий, а здоровья-то не хватило… А ваш Сорокин-Сарториус, наверно, позабыл, что, взламывая дверь в чужое жилище, не стоит удивляться, если тебя встретят выстрелом в упор. Вот я и «стрельнула». Конечно, могла бы, наверно, и вовсе его угробить, но вспомнила, что этот тип вам зачем-то нужен живым.

— И что ты с ним сделала? — не утерпел Баринов.

— Перевела, как вы выражаетесь, «в пассивно-аккумулирующее состояние». Вплоть до моего личного распоряжения.

— То есть, — быстро сообразил Сергей Сергеевич, — ты ему установила какую-то кодировку? Причем такую, что снять ее можешь только ты?

— Именно так. А заодно, между прочим, и свою защиту усовершенствовала. Так что придется вашей Анечке мучиться — ужас сколько. И все равно не докопается. Даже при помощи сверхмощного суперкомпьютера. Теперь «дверь», условно говоря, открывается только изнутри, а снаружи — фиг! Только я сама могу начать работать в любое время. И «отпереть» товарища Сорокина могу только я. Кстати, наряду с тем, что вы уже знаете, выгрузила у него из памяти еще кое-какие сведения. Например, о том, что у вас тут еще один молодец содержится, бывший капитан КГБ Олег Сергеевич Чугаев, который с этим Сорокиным когда-то контачил, а теперь вы его перевербовали и вместе с ним — его агентурную сеть. И об архиве, который Чугаев вам передал, имею представление, и еще кое о чем…

— Так, — еле сдерживая негодование, произнес Баринов, — значит, тебе опять захотелось взбрыкнуть? И какие у тебя на сей раз условия? Стать Княгиней Мира? Или хотя бы Владычицей Морскою, как в «Сказке о рыбаке и рыбке»?

— Ну что вы! Я девушка скромная, люблю тишину, покой, а все это ваше Человечество — толпа придурков, которые так и норовят отчебучить что-нибудь.