|
По правую руку проход терялся в изрезанных скатах и невероятно плотной темноте. В центре возвышался треножник с жаровней; среди блистающей крови углей свешивалась кочерга. На жаровне золотыми пузырями варева клокотал котелок. Вокруг бродил Кербер, равномерно лая то на это приспособление, то на недвижное тело Гераклеса. Его закутанный в рваный серый плащ хозяин помешивал веткой содержимое котелка. Его лицо выражало добродушное довольство кухарки, наблюдающей, как поднимается золотистый яблочный пирог. Другие предметы, которые могли бы привлечь его внимание, находились за треножником, и Гераклес не мог их как следует различить.
Напевая себе под нос какую-то песенку, Крантор ненадолго перестал помешивать, взял свисавший с треножника золотистый ковш, зачерпнул им варево и поднес к носу. Извилистая струя дыма, заволокшая ему лицо, казалось, выходила из его собственного рта. – Хм… Немного горячо, но… Держи. Он пойдет тебе на пользу. Он поднес ковш к губам Гераклеса, вызвав этим гнев Кербера, который, похоже, считал оскорблением, что его хозяин предлагает этому толстяку что-то раньше, чем ему. Думая, что другого выбора у него нет, и, кроме того, испытывая жажду, Гераклес отхлебнул. По вкусу напиток напоминал сладковатый кисель с острым привкусом. Крантор наклонил ковш, и большая часть содержимого разлилась по бороде и тунике Гераклеса. – Ну же, пей. Гераклес выпил. – Это кион, да? – тяжело дыша, спросил он, напившись. Крантор кивнул и вернулся к треножнику. – Скоро он подействует. Ты сам сможешь убедиться… – Мои руки холодны, как змеи, – возмутился Гераклес. – Почему бы тебе не развязать меня? – Когда подействует кион, ты сам сможешь освободиться. Скрытая в нас сила, которую разум не позволяет нам использовать, просто невероятна… – Что со мной случилось? – Боюсь, мы избили тебя и привезли сюда на повозке. Кстати, некоторым из наших было крайне трудно выбраться из Города, потому что архонт уже предупредил солдат… – Он поднял черный взгляд от котелка и посмотрел на Гераклеса. – Ты достаточно навредил нам. – Страдания вам по душе, – презрительно ответил Разгадыватель и тут же спросил: – Следует ли понимать, что вы бежали? – О да, все. Я остался в хвосте, чтобы пригласить тебя на симпосиум за чашей киона и немного поболтать… Все остальные подались искать новые места. – Ты всегда был их главой? – Никакой я не глава. – Крантор легонько стукнул кончиком ветки по котелку, будто вопрос исходил от него. – Я один из важных членов общества, вот и все. Я приехал, когда мы узнали, что ведется расследование смерти Трамаха, ибо это нас удивило – мы не ожидали, что возникнут какие-либо подозрения. То, что главным следователем был ты, не упростило мою работу, но сделало ее более приятной. По правде говоря, я согласился заняться этим делом именно потому, что зная тебя. Моя задача была попытаться обмануть тебя… и это, к чести тебе будь сказано, оказалось довольно сложно сделать… Он подошел к Гераклесу, поигрывая свисавшей с пальцев веткой, как учитель раскачивает перед учениками палкой, чтобы внушить им почтение, и продолжил: – Вот какая у меня была проблема: как обмануть того, для кого ничто не проходит незамеченным? Как провести взгляд такого Разгадывателя загадок, как ты, для кого сложность окружающего не составляет никакой тайны? Но я пришел к выводу, что твое главное достоинство одновременно является твоим основным недостатком… Ты подвергаешь суду разума все, друг мой, и мне пришло в голову использовать эту особенность твоего характера, чтобы отвлечь твое внимание. Я подумал: «Если разум Гераклеса решает самые сложные задачи, почему не подкинуть ему наживку из сложных задач?» И прости за грубое выражение. |
