Один из соответствующих мотивов, «человек и светила», имеющий отношение и к теме смертности человека, уже упоминался. Мотив этот не обнаруживает, однако, аналогий за пределами Африки и представлен практически лишь у банту. Зато ареальное распределение другого мотива или, точнее, кластера связанных друг с другом мотивов (A41: «Солнце съедает своих детей», M104: «якобы убитые родственники», M105: «якобы убитая мать», M105A: «якобы убитые дети»), является одним из важнейших свидетельств древнейших связей мифологий Южной и Юго Восточной Азии и Австралии с африканскими.

Начнем обзор с азиатской стороны.

Более полувека назад работавший на Филиппинах немецкий католический миссионер и антрополог Рудольф Раман обратил внимание на сходство одного местного текста с записанными у неарийских народов Индии и у народов Малаккского полуострова. В филиппинском варианте рассказывается о том, как Луна уговаривала Солнце уничтожить его детей, поскольку они излучали сильный жар, а Луна опасалась за жизнь собственных детей звезд. Оба светила договорились избавиться от детей, но своих Луна спрятала за облаками, а Солнце собственных детей действительно истребило.

С тех пор Солнце преследует Луну, но нанесенные им раны залечиваются, а Луна соответственно то старится, то растет. О том, что Солнце находится далеко от Луны и ей нет необходимости прятаться, Луну предупреждает ее старшая дочь – Утренняя и Вечерняя звезда [Rahmann  1955]. Мифы народов Индии и Малаккского полуострова, которые Раман привлек для сравнения, в основном аналогичны филиппинскому.

Никаких исторических выводов Раман из своих наблюдений не сделал, да и не мог сделать, учитывая как степень его осведомленности в области фольклора и мифологии, так и уровень тогдашних знаний о прошлом региона.

Филиппинский миф, поразивший Рамана параллелями с Индией и Малаккой, был опубликован в популярном издании без указания на происхождение текста. Имена персонажей (Arao  – Солнце и Buan  – Луна) не оставляют сомнений в том, что язык оригинала – филиппинский, но какой именно, сказать трудно. Есть еще один текст аналогичного содержания, переведенный с тагальского, но также заимствованный из популярного издания [Рыбкин 1975, № 109: 261]. Оба текста похожи во всех главных деталях и, скорее всего, восходят к одному оригиналу. Видимо, этот оригинал был записан именно у тагалов, хотя исключать возможность перевода с какого то другого языка сначала на тагальский, а уже потом – на русский или английский, тоже нельзя.

Если бы территориально ближайшими к филиппинскому варианту были записи, сделанные на Малаккском полуострове, возможность ошибки или мистификации нельзя было бы сбрасывать со счетов: на самих Филиппинах миф о съеденных детях Солнца более ни разу не был отмечен. Однако существуют надежно зафиксированные версии с Сулавеси, которые обнаруживают явные параллели у Рыбкина и Рамана. Раз сюжет был знаком австронезийцам Сулавеси, оснований сомневаться в аутентичности филиппинского варианта нет. На Сулавеси миф о съеденных детях Солнца отмечен у разных групп тораджа.

Западные тораджа.   Солнце и Луна договорились убить своих детей. Луна своих спрятала, а затем выпустила – это звезды. Солнце своих детей на самом деле изжарило.

Восточные тораджа.   Солнце и луну обычно считают супругами, но есть и представление о том, что оба светила – женщины. Когда Солнце выходило со своими детьми, люди умирали от жара. Луна обещала помочь людям, спрятала своих детей звезд в бамбуковый сосуд, сказала Солнцу, что дети (как лишняя ноша) только мешают. Солнце поместило своих детей в сосуд, они там погибли от жара, а Луна выпустила своих на небо.