- Я всегда мечтал о такой чудной комнате, - наконец произносит Сергей, перебирая пальцами корешки книг. - У меня квартира какая-то выхолощенная и неживая, поэтому будь любезна, постарайся расправиться с ней на свой лад.

Я и не заметила, когда мы перешли на "ты".

И тут энергетически агрессивно звонит телефон. Черт! Я успела позабыть про Матильду, ведь Африка связалась со множеством других ассоциаций... И теперь меня ждет нудный разговор, прервать который физически невозможно. Если достаточно часто вешать трубку, то Матильда просто позвонит на телефонную станцию, чтобы высказать им свое суровое порицание; а всю квартиру доведет трезвоном до головной боли. Страдать ради общества приходится мне, и в сущности, это справедливо, ибо Матильда - моя приятельница, хотя я никак не могу вспомнить, кто всучил мне в свое время этот подарочек. Вспомнила бы... чего уж тут.

Я обреченно подползаю к телефону, смутно догадываясь, что сейчас снова потеряю собственное счастье. То, что это счастье, я уже не сомневаюсь.

- Придумала? - спрашивает Матильда таким тоном, будто она директриса, а я прогуляла урок в родимой школе и подвела класс.

- Ну... видишь ли...

- Почему ты не хочешь ехать в Африку? - у нее прокурорский голос, и вообще органы многое потеряли в ее лице. Правда, от того, что потеряли, они приобрели неизмеримо больше. Это я говорю, как лицо страдающее.

Осторожные пальцы - такие прохладные и такие нежные, что в голове все моментально путается, а паркет убегает из-под ног эскалатором вынимают трубку у меня из рук. Он так тихо обнимает меня, что я не успеваю возразить, да и аргументов у меня нет; как, впрочем, и с Африкой...

- Мы не хотим ехать в Африку, потому что Тонечка выходит за меня замуж, а я категорически против резкой смены климата.

Я слышу, как чем-то давится на своем конце провода Матильда, затем на миг воцаряется тишина, а затем все перекрывает торжествующий, жизнеутверждающий рев нашего унитаза.