Нож, казалось, вот-вот вопьется ему в шею.

— Да, — прошептал он. — Это непрестанно беспокоило меня с тех пор.

— Он получал в университете стипендию, ты это знал?

— Да, — ответил Брайерс. — Марк был одаренным юношей.

— Хочешь сказать, мне повезло, что он жил так долго? Вот что сказал мне священник. Я его за это возненавидела. Но то, что я ощущала к тебе и Питеру Гровсу, превосходило всякую ненависть. Я знала, что когда-нибудь тебя выслежу. Как я смеялась, когда читала рекламную брошюру этого тура. Брайерс Хэтли, профессор археологии, известный специалист по финикийскому периоду, покажет нам Карфаген так, как туристы редко его видят: холм Бирса, место легендарного основания города в восемьсот четырнадцатом году до новой эры, римский Карфаген во всем его величии и тофет, где тысячи маленьких детей были принесены в жертву ради спасения города от величайшей угрозы. Текст мне нравится. Вы писали его? — обратилась ко мне она.

— Нет. Мой деловой партнер.

— Ваш партнер был прав. Особенно насчет принесенных в жертву детей. Мы знаем об этом все, не так ли? Ребенок приносится в жертву ради чьей-то страсти к золоту. Я ведь даже не могла похоронить его. Я вижу во сне, как его тело едят рыбы или оно выброшено на берег, и его расклевывают птицы.

Нора сделала паузу, сдерживая слезы. Я наконец обрела дар речи.

— Вы думаете, что убийство Брайерса возместит это, — заговорила я, едва узнавая свой голос. Страха в нем не было, была только ярость. — И, пожалуй, кое-кто может сказать, что вы правы. А как с другими людьми, которых вы убили? Рон ведь тоже был чьим-то сыном. Красивым, обаятельным, умным. Подумали вы о его матери? А как с той красивой молодой женщиной, которую жутко обезобразил пожар на судне Питера? Ее зовут Мэгги. Я познакомилась с ней, она была веселой, дружелюбной и любила свою работу, как любил и Марк. У нее тоже есть мать.

— Не знаю, о чем вы говорите, — прошипела Нора. — Я ничего ей не делала. Хотела убить другую, дочь Питера Гровса. Тогда бы он понял, что значит терять ребенка. Заткнитесь вы, — снова повысила она голос. Но заколебалась.

Я продолжала:

— А Рик Рейнолдс? Тоже случайно погиб? Да, он был докучливым. Но у него была мать. И Кристи. Да, я знаю, она хотела, чтобы мы видели в ней пишущую о путешествиях журналистку с международной известностью, но, держу пари, даже у нее была мать.

— Что вы несете? — пронзительно крикнула Нора. — Замолчите!

Казалось, она была вне себя.

— Брайерс, — сказал Бен, врываясь в комнату. — У меня замечательная…

Я бросилась к Норе, когда Брайерс нагнулся и вместе со стулом упал на пол. Она была очень сильной, я через несколько секунд поняла, что не смогу вырвать у нее нож. Она стала полосовать лезвием воздух во всех направлениях, издавая хриплые, резкие, нечленораздельные звуки. Мы с Беном уклонялись от взмахов и оба пытались отнять нож. Я услышала глухой удар, что-то похожее на треск, Бен застонал и повалился навзничь. Из раны в верхней части его груди хлынула кровь. Я схватила Нору сзади и крепко держала. Чувствовала, что она тащит меня по полу к Брайерсу, и не могла ее остановить.

Я видела, как Бен пытался встать, но не мог. Он на четвереньках подполз к Брайерсу, и одной рукой — другой зажимал рану на груди — развязал веревку. Освобожденный Брайерс вскочил и тоже схватил Нору. Во время борьбы нож вылетел из ее руки и заскользил по полу.