Которая и приводит его потом к заветному депутатскому креслу…

Есть аксиома, которая говорит, что никакое счастье не только не может быть бесконечным, но и долгим. Праздник на Вадиковой улице кончился совсем неожиданно, и неприятность пришла со стороны, откуда он её никак не ожидал.

Нину Андреевну комсомольская власть наградила путёвкой на молодёжный семинар в Эстонию. Комсомол доживал последние дни, но мероприятия по инерции ещё катились. Вадик свою фею проводил. Десять дней — это практически туда и обратно. И, действительно, время пролетело быстро. В жаркий июльский полдень Нина Андреевна в ярком розовом платье легко сбежала к Вадику в землянку по прохладным деревянным ступенькам. Платье было короткое, плотно облегало девичью фигурку, и едва доходило до. Вернее сказать, едва прикрывало. Но рассмотреть обновку толком даже и не удалось. Полетел в сторону чёрный поясок, в другую — само платье. — Смотри, — хохоча и радостно подпрыгивая, звенела тоненьким голоском Нина Андреевна, — какие я себе купила блядские трусики! Трусики — крохотный полупрозрачный треугольник на верёвочках, который даже не мог скрыть пышной Ниночкиной растительности. Да и треугольник задержался на ней только на мгновение. Уже в следующую секунду лучшая комсомолка района, в чем мать родила, крепко повисла на шее у Вадика.

Встречу тут же отметили жаркой любовной схваткой на стареньком диване.

Теперь можно было и поговорить. Эстония — это почти заграница. Культура со всех сторон. Но, самое главное, на семинаре было столько интересных людей! Нина Андреевна принимала самое активное участие во всех обсуждениях, конкурсах и соревнованиях, которые проводились на молодёжном форуме. После соревнований по стрельбе из малокалиберной винтовки, к ней подошёл сам инструктор Пент Моориц и душевно пожал руку русской комсомолке. Он потом вечером узнал её на дискотеке и предложил вместе попрыгать. И Нина Андреевна с этим Пентом, в оставшиеся до конца семинара дни, целовалась. Ходили вместе на дискотеку, в бар — очень было весело. Пент всё хотел, чтобы отношения у них стали самыми близкими, но Нина Андреевна ему не позволила, хотя весь последний вечер они провели вместе, в номере инструктора. Ну, конечно, он целовал её груди. Чтобы не помять платье, сельская учительница повесила его на спинку деревянной кровати. Груди целовал, хотел стянуть трусики, но Нина была в этом месте неприступна, как скала. Ну, потому, что ей, как мы все знаем, ещё замуж выходить. И — потому что Вадика она уже, кажется, любила… В этот момент Нина Андреевна нежно прижалась к Вадику и со значением стиснула рукой его обмякшего, уставшего, дружка.

Вадик слушал этот озвученный поток сознания и думал, что, однако, как быстро взрослеют эти сельские девушки. Всего десять дней, а какая чувствуется в Нине Андреевне продвинутость! Чтобы поддержать беседу он спросил, просто так — а не брала ли она чего в рот от этого Пента. Рассчитывал, что они сейчас вместе посмеются такому его нелепому предположению. Нина Андреевна, и правда, рассмеялась: — Ну, конечно же! Он всё так мучился, так хотел КОНЧИТЬ… Мне его стало жалко…

— Ой, — вскрикнула Нина Андреевна, мне ещё нужно домой забежать, я чайник на плитке оставила! Быстро оделась, выбежала.

Вадик некоторое время лежал без движения. У него возникло состояние оглушённости. Ревность, что ли? Откуда ревность, если они с Ниной Андреевной про любовь никогда не заговаривали? Вот только сегодня у неё вырвалось. Да… Сегодня у неё много чего вырвалось…

Несколько последующих дней прошли, как в тумане. Любовь? Да, не любовь это. Хорошо вместе проводили время — и только. Да и дурочка эта Нина Андреевна. Какая может быть к ней любовь?

И, в то же время, было ощущение, будто какой спецназовец молниеносно ткнул его ножиком в грудь. Так, как они умеют — смертельно, а, в первые минуты, даже и не больно.