— Все в порядке? — спросил Леха.

— В полном, — довольно ответил Кулапудов. — Потери?

Леха задумался, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Рука, наверное, пару дней болеть будет, — сказал он.

— Это пустяки. Но теперь надо по-быстрому сматываться, пока за этими товарищами не явились их приятели.

— Думаешь, придут?

— Думаю, вполне.

Курсанты быстро покинули помещение магазина, унося с собой лишь сладкое ощущение легкой победы да небольшую бумажку с непонятными иероглифами.

Веселее всех этот день провел Федя. Он снова отправился на репетиции конкурса под присмотром Антонины Дмитриевны.

Помимо общих заданий ему предстояло еще и присмотреться к основным претендентам на победу, а если получится, то и познакомиться с ними. Ведь записки, найденные в больнице, вовсе не исключали, что нападавший все-таки связан с конкурсом.

К огромному Фединому облегчению, конкурсантов не заставляли на репетициях раздеваться до трусов, хотя постоянно напоминали, что на сцене они будут выглядеть именно так.

— Лесков, подбери живот! Это сейчас его из-за твоих треников не видно, а когда на сцену выйдешь, все со смеху упадут.

— Эй ты, как тебя там! Ганга! Разверни плечи! Да они у тебя в два раза шире, чем ты хочешь показать! Вот и разверни их!

Федя действительно сутулился, потому что ужасно смущался. Но, несмотря на это, его фигура, закаленная множественными тренировками у Садюкина, привлекала завистливые взгляды конкурентов. Сам того не подозревая, уже на второй день своего пребывания на репетициях Федя стал считаться фаворитом соревнований наравне с Денисом и Альбертом.

— Кусмарев, подбородок выше! Выше, к потолку! Вот так! Ты не старый дед, а полный сил парень.

Виталий Андреевич, главный руководитель и идейный вдохновитель всего шоу, не сводил глаз с парней. У каждого из них был бейджик с номером, а у Андреевича, как прозвали конкурсанты своего руководителя, — список с номерами и фамилиями. Но руководитель почти уже не нуждался в этом списке.

— Бодрее, бодрее! — командовал он.

Ребята шли по кругу, стараясь не вилять бедрами, держать спину прямо, втянуть живот и зад в себя и еще одновременно выполнять огромную кучу всяких правил.

Наконец им был позволен небольшой перерыв. Федя сел в кресло рядом с Антониной Дмитриевной.

— И как живут эти бедные манекенщицы?! — простонал он. — Столько всякой мороки. Неужели нельзя просто так спокойно пройти?

— Так, как заставляют ходить вас, лучше смотрится со стороны. Люди ведь придут на вас смотреть, надо же им угодить. Да и перед жюри нужно выставить себя с лучшей стороны.

— Но ведь мы почти все время будем стоять! — возразил Федя.

— А выход и уход со сцены? Это, между прочим, самое главное. Лучше всего запоминается именно первое впечатление. Но зато если плохой выход можно скрасить хорошим выступлением, то от того, как ты уйдешь, во многом зависят оценки.

— Я никогда с этим не справлюсь! — заявил Федя. — Какое счастье, что мне все-таки не придется выступать на этом соревновании!

— Потише об этом говори, — предупредила его Антонина Дмитриевна. — Для всех ты обычный конкурсант. Кстати, один из них явно направляется к нам. Не удивляйся, но это сам Альберт.

Федя обернулся, стараясь ничем не показывать своего состояния.

— Привет, — поздоровался подошедший. — Меня зовут Альберт.

— Федя, — чуть нахмурившись, чтобы казаться серьезнее, ответил Ганга.