В качестве явки для германской агентуры, которая будет направлена в Москву, «Гейне» сообщил немцам заранее подготовленный нами адрес отца его жены.

Агент отмечает большой интерес, проявленный работниками Смоленского разведывательного пункта в отношении формирования кавалерийских частей Красной Армии и наличия войск союзников на Западном фронте, и в частности в Москве.

Кроме того, немцы настойчиво просили его регулярно информировать их о результатах бомбежки Москвы, точно указывая, где упали и что разрушили германские бомбы.

В Гжатске, Смоленске и Минске «Гейне» собрал заслуживающие внимание военно-политические разведывательные данные.

Учитывая, что посылка «Гейне» за линию фронта дала положительные результаты, позволяющие рассчитывать на реализацию всех намеченных нами по этой легенде задач, целесообразно дальнейшую игру с германской разведкой продолжать.

Для укрепления легенды и положения «Гейне» в германских разведорганах следовало бы в ближайшие дни начать регулярную передачу немцам дезинформационных материалов.

По опушке посеченного осколками бора извилисто тянулась линия обороны, со стрелковыми окопами, ячейками и блиндажами. Впереди, теряясь в морозном тумане, расстилалось обширное заснеженное поле с темневшими на нем заиндевелыми кустами и бурьяном. Там в предрассветной мгле тонко свистел ветер, гоня по насту колючую поземку.

В одном из блиндажей позади окопов сидел за дощатым столом комбат Башкатов в распоясанной гимнастерке и чистил разобранный пистолет. Перед ним горела карбидная лампа, в углу на снарядном ящике у раскаленной печки клевал носом телефонист, в темном углу на нарах храпели несколько солдат.

Блиндаж был добротный, в три наката, обшит свежим тесом, на котором выступила янтарная смола. Еще месяц назад в нем обитал немецкий комбат, от которого остались забытые впопыхах патефон с пластинками и синего бархата альбом с тонкой серебряной пластиной, на которой значилось: «Майор Эрих фон Хильден». В альбоме имелось десятка два фотографий, на которых майор был снят с семьей на фоне готического замка в горах, у греческого Акрополя и подножья Эйфелевой башни.

После изнурительных и продолжительных боев наступление немцев под Москвой застопорилось. Часть группы «Центр» была отброшена назад, Западный фронт, перегруппировавшись и укрепив позиции, готовился к наступлению. Ночью в батальон прибыло пополнение — маршевая рота сибиряков-лыжников, сейчас отдыхавшая в землянках, в окопах находились только дежурные пулеметчики и боевое охранение.

Тихо насвистывая, Башкатов протирал масляной ветошью детали и размышлял, кого назначить командиром четвертой роты. Прежний выбыл по ранению, вопрос был не простой. Командиров в батальоне не хватало, взводами командовали сержанты. Наверху послышался скрип снега, дверь блиндажа, скрипнув, распахнулась, впустив клубы морозного пара и трех человек в белых маскхалатах.

— Ну как, капитан, всё готово? — сняв перчатку, пожал руку комбату первый, то же сделал и второй, а последний, с капюшоном на голове, молча присел в стороне на край нар.

— Так точно, — вщелкнул магазин в рукоятку ТТ Башкатов.

— Ну, тогда одевайся и вперед, — приказал первый.

Это был начальник полковой разведки майор Удальцов и пришедшие с ним Маклярский и «Гейне».

Капитан снял с гвоздя белый полушубок с шапкой, быстро перетянулся портупеей, сунул в кобуру пистолет и, прихватив висевший на гвозде автомат, первым шагнул к выходу. Край неба на западе чуть посветлел, со стороны немецких окопов взлетела и лопнула в небе зеленая ракета, высветив часть поля и за ними темную кромку леса.

Пройдя по узкому ходу сообщения в стрелковую траншею, группа свернула направо и через сотню метров остановилась у более мелкой траншеи, с замаскированной огневой точкой.