Он замолкает, давая мне понять, что готовится высказать нечто очень важное:

— Интересно, что ты скажешь, если я сделаю тебе дружеское предложение о совместной работе?

— Ну, ты сделай его, а там посмотрим.

— Делаю!

— Я тронут. Но ты же знаешь, что я не гожусь для бизнеса.

— Речь не о бизнесе. Охотников до бизнеса и без тебя хватает.

— И с компьютером обращаться не умею. И окна мыть. И вообще я ни на что не гожусь.

— Годишься. Для того, что я тебе предлагаю, годишься.

И немного смущенно объясняет мне, что ему нужен телохранитель, вернее, не столько телохранитель, сколько серьезный и верный человек, который охранял бы офис в определенные критические часы.

— Хочешь сказать, что тебе нужен ночной сторож? — пытаюсь ему помочь.

— Ну, что-то вроде того. Знаю, что полковнику, стоявшему на страже Родины, может показаться унизительным предложение сторожить какую-то контору, но что мне делать, браток, если ничего другого я предложить не могу?..

— Понимаю твою неловкость. И сожалею, что вынужден отказать. Но прежде, чем сделать это, хотелось бы поинтересоваться, какую зарплату ты предлагаешь за столь ответственную работу.

— Если дойдет до зарплаты, то тут, я надеюсь, мы сговоримся. В любом случае она будет раз в пять-шесть выше твоей пенсии.

— В таком случае будь добр поднять ее еще выше, — советую я.

И, чтобы не дать повода обвинить себя в корыстолюбии, спешу добавить:

— Согласен, Петко. Мы ведь земляки.

— Наглец! — прерывает меня Однако, когда получасом позже я рассказываю ему о встрече с Петко. — Как такое ничтожество может нанимать тебя в качестве прислуги?!

— Ну, не совсем прислуги, — возражаю, — хотя, согласен, разница между сторожем и дворником действительно небольшая.

— Банда мародеров! — продолжает негодовать Однако. — Один алчнее и ненасытнее другого.

— А Земляка ты к каким относишь?

— Тебе виднее. Вы же работали в одном отделе. Как так получилось, что у него — бизнес с миллионным оборотом, а у тебя — одна пенсия? Ты что-нибудь слышал о Великом ограблении?

— Кое-что слышал, но твоей версии еще не знаю.

— В таком случае ты ничего не знаешь. Потому что если расскажу я, то ты узнаешь не какую-то там версию, а всю правду.

И чтобы показать, что не шутит, приказывает:

— Принеси по бутылочке швепса.

Чуть погодя, когда приношу швепс, он продолжает:

— Знай, что во главе всего стоял Лукавый.

— Не стоит его так называть, — советую. — Это прозвище слишком клерикальное.

— Как же его величать?

— Мы его называем Карапуз. Ведь он весь такой беленький и толстощекий.

— Ну да, осталось только Душкой его назвать.

— Ты прав, а почему бы и нет.

Однако машет рукой — в смысле «довольно глупостей» — и приступает к изложению эпоса под названием «Великое ограбление».

— В бытность председателем Совета министров Карапуз созвал некоторых своих соратников на тайное совещание…

— Каких соратников?

— Ну, своих людей из разных отраслей: из хозяйственных органов, из внешнеторговых ведомств, из банковского сектора, из силовых структур — в общем, служащих высшего и среднего звена. Собирает их и без обиняков заявляет: «До сих пор — что было, то было. Однако с сегодняшнего дня и впредь мы будем строить рыночную экономику».