— Бывшей жене. Откровенно говоря, Марта никогда меня не интересовала.

— Персональная антипатия или пренебрежение к женскому полу вообще?

— Не наглей. И не пытайся залезть в мою сексуальную жизнь: молния на моей ширинке давным-давно застегнута.

И, чтобы поставить точку, заключает:

— Так что, раз тебе некуда пойти, пойдешь к Марте.

— Она может возразить.

— Не возразит. Разве ты еще не понял, что я не знаюсь с людьми, которые мне возражают? Единственное исключение — ты. Но если я терплю тебя, то это не значит, что я готов болтать с тобой ночи напролет, переливая из пустого в порожнее. Да, это скрашивает мою бессонницу, но здесь как-никак нелегальная квартира, а не адвокатская контора.

— Надо ли это понимать как конец дружеским отношениям?

— Я этого не говорил. Где мой офис, тебе известно. Проходя мимо, поглядывай на рекламный щит в глубине. Если он освещен, значит, вечером я настроен принимать гостей. Если темно — меня нет. А теперь, чтобы ты не улегся на тротуаре, Мориц отведет тебя в одну из спален. И не вздумай утащить с собой моего пса.

И, обращаясь к бульдогу, нежно произносит:

— Черч, мой мальчик, иди к папе!

На другой день едва минуло 16.00, останавливаю свой БМВ перед уже знакомой калиткой.

— Позавчера, когда я вас увидела, что-то подсказало мне, что меня ждут неприятности, — доверительно сообщает мне Марта, соблаговоляя впустить меня в палисадник.

— Искренне сожалею, но я прибыл согласно воле вашего мужа.

— Бывшего мужа. Именно его я имела в виду, говоря о неприятностях. Допускаю, что вы просто игрушка в его руках. Так же, как и я.

И, мученически вздохнув, приглашает:

— Ну, входите же.

— Спасибо. Я только позволил бы себе спросить, нельзя ли мне загнать сюда мою машину? Знаете, в этом городе угоняют ужасно большое количество автомобилей.

— Как же не угонять, если Вена на самой границе Восточного блока.

— Но ведь блока уже нет?

— Блока, может, и нет, но его бандиты на месте. Хорошо, я открою ворота, чтобы вы загнали машину, хотя есть риск, что вы потопчете мне грядки.

Элегантный способ, которым я припарковал во дворике машину, ее удовлетворяет, и мы с моей сумкой наконец допускаемся в дом.

— Я приготовила вам спальню внизу. А мои апартаменты наверху, поскольку жить в нашем городе становится все более опасно.

И дополняет холодно-любезным тоном:

— Устраивайтесь. Вам что-нибудь нужно?

— Ничего не нужно, — уверяю. — Не стоит превратно истолковывать тот факт, что я приехал ко времени, когда пьют чай.

— А вы нахал, — отмечает она. — Как только увидела вас позавчера, сразу поняла, что проблем не избежать. И что вы предпочитаете — чай или кофе?

— Выбор предоставляю вам, — отвечаю галантно. — Я привез и то, и другое.

Упаковки, о высоком качестве содержимого которых свидетельствуют красноречивые этикетки и которые я достаю из сумки, делают отношение Марты ко мне немного теплее. Процесс потепления ускоряется, когда приношу из машины большую круглую коробку.

— Это шляпная коробка?

— Не совсем. Это торт от «Захера».

— Я почти забыла его вкус. Мне ничего не стоит усесться с важным видом за столик в кафе «Захер», но если ты сидишь одна, то люди думают о тебе бог знает что.

Разговор происходит на кухне, где хозяйка уже готовит чай и расставляет тарелочки для торта.