Садимся за столик перед первым попавшимся кафе. Коллега, вероятно, не из командированных, а из тех, что живут здесь постоянно. Студент, настоящий или мнимый, или что-то в этом роде. Пока пьем кофе, пытаюсь донести до него, что ситуация весьма непростая. Табакову угрожают, он недоверчив, но все же существует определенный шанс, что он станет более сговорчивым.

— Ситуацию определяют люди, — безапелляционно заявляет якобы студент. — Если так и дальше пойдет, нам самим придется взяться за это дело.

— Беритесь, — ободряю его. — Только смотрите, чтобы не получилось как в той поговорке: поспешишь — людей насмешишь.

И вкратце пересказываю ему инцидент с украинцами, опуская подробности, касающиеся моего участия в нем.

— Имейте в виду: Табаков — австрийский гражданин, и он здесь на своей территории, а мы — заведомо неблагонадежные личности.

— А почему ты съехал из гостиницы?

— По той же причине.

— И где ты сейчас?

— Все там же — в подземном переходе, в условленный день и час.

Все-то ему хочется знать. Еще немного, и спросит, по каким дням я посещаю оперу. Разве ему объяснишь, что слушать музыку я езжу исключительно в Зальцбург и только при условии, что в программе наличествует Моцарт.

Новая неделя. Тот же подземный переход, тот же час. С точностью повторяется прошлая сцена, однако на выходе из перехода горе-студент сообщает:

— Полковник здесь. Хочет тебя видеть. Отель «Амбасадор», сегодня, в тринадцать часов.

«Ага, — догадываюсь, не слишком, однако, веря, — наверное, приглашает на обед».

Никакого тебе обеда. Правда, в холле отеля имеется бар, а котором предлагается кофе и минеральная вода. Полковник — агент нового типа. Никаких тебе конспираций. Селится в одном из лучших отелей города на Кертнерштрассе и как ни в чем не бывало беседует со своим подчиненным посреди фойе. Даже если тут и предусматривалась какая-то секретность, ее следов нет и в помине.

— Дело застопорилось, — говорю, садясь в кресло напротив. — Похоже, мне пора возвращаться.

— Не ожидал от тебя такого малодушия, — отвечает шеф. — И возвращаться тебе, конечно же, не следует.

Смотрит на меня, пытаясь понять, действительно я капитулировал или разыгрываю перед ним некую роль.

— Сейчас, Боев, в твоей карьере такой момент, когда вернуться ты можешь только победителем. Иначе пойдут прахом все твои усилия и весь твой жизненный путь.

И поскольку я молчу, продолжает:

— Извини меня за жестокие слова, но я прибыл, чтобы поговорить с тобой по-мужски.

После чего изъявляет желание услышать мой отчет — короткий и без прикрас.

Моя вступительная фраза максимально пессимистична — чтобы продолжение рассказа выглядело как можно более оптимистичным, а мои достижения, пусть и скромные, вызвали бы приятное удивление. Докладываю, что сумел в какой-то мере растопить лед в отношениях с Табаковым, но о взаимном доверии говорить пока рано. Ведь кое-кто из наших людей сделал все возможное, чтобы настроить его по отношению к нашей стране максимально враждебно.

— Я не знал этих подробностей, — лжет Манасиев, когда пересказываю ему часть бесчинств, допущенных в отношении ТТ. — Я был не в курсе, но что было, то было и быльем поросло. Теперь задача в том, чтобы как можно скорее восстановить с ним отношения. Не буду скрывать, ситуация все более усугубляется. По всему видно, что нас ждут неприятности не только со стороны конкурентов Табакова из числа бизнесменов, но и со стороны мафиозных структур, готовых на все. Ведь, согласись, цель операции совсем не в том, чтобы отнять незаконно нажитые средства у одного афериста и передать их в руки других.