Батюшев со свойственной ему прямотой решительно возразил:

— Государь, таких примеров история разведки не знала! Лодка — большое, сложное сооружение. Не только совершить диверсию, проникнуть на вражескую лодку нашему агенту — задача неразрешимая, но, даже оказавшись на ее борту, существенный вред причинить лодке нельзя. Простите меня, ваше императорское величество, диверсия — это из области фантастики…

Государь, жаждавший утереть нос англичанам, протянул Батюшеву конверт с рапортом Соколова:

— Вот знаменитый силач и неустрашимый воин сидит в кресле, пьет вино и скучает без дела. Что, наша разведка не нуждается в сильных и преданных людях?

Батюшев втянул ноздрями воздух и ничего не ответил.

— Может, Иван Тимофеевич, поручим нашему графу провести такую операцию?

— Я всегда готов, ваше императорское величество! — живо откликнулся гений сыска.

Батюшев поморщился, как от зубной боли.

— Я скажу правду в глаза. Вы, Аполлинарий Николаевич, выдающийся сыщик, атлет, боксер, красавец, игрок, покоритель женских сердец, вы бесстрашны и преданы государю и России. Все достоинства в вас! Но не обижайтесь на меня, Аполлинарий Николаевич, наше дело требует качеств иных. Одно неосторожное движение — и неминуем провал с самыми тяжелыми последствиями. — Повернувшись к императору, продолжал: — Увы, граф никак не подойдет для этой диверсии.

Государь с неудовольствием посмотрел на Батюшева:

— Почему?

— Потому что, — жестко сказал Батюшев, — наш славный граф своим гигантским ростом, барскими манерами, несдержанностью, фрондерством сразу обратил бы на себя внимание врага. — Повернулся к Соколову: — Ведь стоит нечаянно коснуться вас, как вы, Аполлинарий Николаевич, виновному снесете голову. Так?

— Оскорбление стерпеть — выше моих сил, — согласился Соколов.

— А настоящий разведчик должен помнить только о деле, а не о своей родовой фанаберии! И еще, он должен сливаться с толпой, быть внешне скучным, как стертая монета. — Вновь обратился к государю: — Но главное, ваше величество, граф не имеет должной технической подготовки.

Соколов иронически изломал губы, а государь возразил:

— Иван Тимофеевич, а у меня иная точка зрения. Что из того, что граф неподготовлен? Так подготовьте! — Улыбнулся Соколову: — Я уверен: Аполлинарий Николаевич с блеском справится с этой задачей. Не так ли?

Соколов вытянулся в струнку, глаза у него смеялись. Он с восторгом воскликнул:

— Так точно, ваше императорское величество! Коли прикажете, я разнесу на заклепки и «Акулу», и весь германский флот вместе с гросс-адмиралом Тирпицем.

Государь ласково улыбнулся:

— Альфреда фон Тирпица пока оставим в покое, но провести диверсию на UN-17 было бы замечательно. Дело действительно опасное, поэтому не приказываю — прошу…

Соколов, предчувствуя интересную работу, счастливо блестел глазами.

— Только скорейшее уничтожение «Стальной акулы» может заставить немцев задержать выпуск новой серии лодок. Когда враги увидят, что и эти мощные субмарины могут гибнуть, как обычные, они станут совершенствовать их конструкцию. Так уйдет время, закончится война.

— В ваших словах, граф, много истины! — согласился государь. — Я надеюсь на вас…

— Я готов приступить к исполнению диверсионной операции! — воскликнул Соколов.

Батюшев схватился за виски.

— Как, уже? Быстро, однако! — И серьезным тоном настойчиво повторил: — История подводного флота таких примеров не знает.