— Вот это здорово! — воскликнул Алекс.

— Ты так думаешь? — мрачно спросил Кирилл. — Этой зимой немцы начнут покидать Украину, и… — оглянувшись на пассажиров, он приглушил голос: —…И Красная Армия тут же ринется на Харьков, на Киев, в Каменноугольный район!

— Всё равно здорово — война же кончилась!

— Наша продолжается…

В Твери было много выходящих, и Авинову со товарищи достались аж два нижних места. Кузьмич умостился и мигом захрапел, а фон Лампе всё никак не мог устроиться. Сунув «сидор» под голову, Авинов прилёг, пытаясь вздремнуть по примеру чалдона, но сон не шёл. Зато мысли всякие одолевали.

Страху особого перед возвращением в Кремль он не испытывал, но до чего ж неохота! Как тому сидельцу, выпущенному из тюрьмы под честное слово. Вышел срок, пора обратно в камеру… А легко ли? Тут — воля, пьянящая, кружащая голову, дурманящая соблазнами, а там — четыре стены и небо в крупную клетку…

…Гудок паровоза разбудил Кирилла. Протерев глаза, он уставился в окно. С востока наплывали серые предместья, трубы заводов, ветвившиеся пути. Пасмурное небо навалилось сверху, пригибая унылое чёрно-белое пространство. Тёмные рельсы чертили кривые по свежевыпавшей пороше, голые деревья торчали из сугробов, задирая кривые ветви, чёрные паровозы в снежных шапках еле ворочали колёсами, тягая грязные вагоны. Москва…