Валерий Большаков. АгентКорниловец – 2
Белогвардейцы! Гордиев узел Доблести русской! Белогвардейцы! Белые грузди Песенки русской! Белогвардейцы! Белые звёзды С неба не выскрести! Белогвардейцы! Чёрные гвозди В рёбра Антихристу!
Глава 1 СОВЕТСКИЙ ШПИОН
Газета «Русский курьер»: Правительства Великобритании и Франции признали тайный договор от 1915-го года, согласно которому России отходил Константинополь, западный берег Босфора, Мраморное море и Дарданеллы, часть Западной Анатолии с Трапезундом и всё Армянское нагорье с Карсом, Эрзерумом, Ардаганом и озером Ван. По всей видимости, «Антанте кордиаль» не хватало ни сил, ни духу решиться на новую Дарданелльскую операцию. Но торг союзники вели азартно — Франция вытребовала юг Османской империи, англичане присмотрели для себя Ирак, а Италия нацелилась на Измир. Верховный правитель Русского государства, Генштаба генерал от инфантерии Лавр Георгиевич Корнилов согласился с территориальными притязаниями союзников… Западная Фракия, р. Места. Июль 1918 года.
Разрывные пули мерзко щёлкали в потёмках, прыская синеватыми вспышками. Хотелось вжаться в горячую, пыльную землю, спрятаться от стали разящей, но дух был сильнее плоти — штабс-капитан Кирилл Авинов ползком сменил позицию, волоча за собою «люську» — ручной пулемёт «льюис». Обсыпая землю с бруствера, спрыгнул в траншею. Под пыльными сапогами захрустели стреляные гильзы и обглоданные скелетики копчёных селёдок, громыхнула пустая банка из-под корн-бифа. Жёлтый скорпион в панике кинулся прочь, быстро-быстро перебирая полупрозрачными лапками. — Кузьмич! — позвал Кирилл. — Туточки я, ваше-блародие, — откликнулся ординарец. — Кхым-кхум… — Патроны давай! — Да это ж нам зараз… Клацнув, встал на место толстый диск магазина. Уперев сошки, Авинов взялся за приклад пулемёта. Переступив, он вляпался в свежее дерьмо. — А, ч-чёрт! — Никак грека насрал, — определил Елизар Кузьмич. — Феодосис на это дело дюже способный! — А лопатой нельзя было поддеть да выбросить? — раздражённо рявкнул штабс-капитан. — Грека! — развёл руками денщик. Дескать, что уж с ними поделаешь? Такими уродились… Развиднелось. Болгарские солдаты, перебегавшие в предрассветных сумерках, выделялись смутными чёрными тенями, уродливыми и горбатыми мазками-кляксами, забрызгавшими серый холст. Отлогий берег Месты сплошь зарос шибляком — чащобным кустарником да хилыми деревцами — дубками, можжевельничком, шиповником, фисташкой, миртом. Болгары ломили сквозь заросли на полусогнутых — лиц было не разобрать, только розоватые блики проскальзывали по стволам «манлихеров». Зато крику было… Бойцы 1-й болгарской армии орали надсадно, протяжно, отчаянно, словно падая в пропасть: «А-а-а-а-а-а!..» Авинов прищурился — саженей двести до «братушек», не меньше. — Батальо-он! — прорезался голос Железного Степаныча — полковника Тимановского. — Готовьсь! Марковцы тут же защёлкали затворами. Вскинулись штыки, едва отсвечивая в зоревых лучах. Полтораста саженей. — Первая рота, цельсь! — Вторая рота-а!.. — Третья-а… Кирилл прислушался: Кузьмич смутно бурчал о «славянушках-иудушках» — мы их-де от турка ослобонили, а они немакам муде лижут… Авинов вобрал в грудь побольше воздуха, пропахшего миртом, и медленно выдохнул. |
