– Пожалуйста, ни слова больше! – прервал Робер коротко, схватив за руку своего друга. – Признание за признание. Послушайте мое, и вы поймете, что я не могу шутить на этот счет.

– Я слушаю, – сказал Рожер.

– Вы только что спрашивали меня, было ли у меня какое-нибудь основание, чтобы держаться в стороне. Ну-с, да, было…

«Вот сейчас все выяснится», – подумал Рожер.

– Вы можете свободно отдаться склонности, влекущей вас к Долли… Вы не прячете своего счастья любви. Меня же страх любви парализует.

– Страх любви! Вот еще страх, которого я никогда не буду знать!

– Да, страх. Непредвиденное событие, во время которого мне посчастливилось оказать услугу миссис Линдсей, естественно, подняло меня в ее глазах…

– Вы не нуждались, будьте уверены, в том, чтобы подняться в глазах миссис Линдсей, – открыто прервал его Рожер.

– Это событие внесло большую интимность в наши отношения, сделало их менее иерархическими, почти дружескими, – продолжал Робер. – Но в то же время позволило мне заглянуть в себя, увидеть ясно, слишком ясно. Увы, решился ли бы я на то, что сделал, если бы не любил!

Робер умолк на мгновение, потом продолжал:

– И вот, потому что это сознание пришло ко мне, я не хотел воспользоваться и в будущем не воспользуюсь моей новой дружбой с миссис Линдсей.

– Какой, однако, вы странный влюбленный! – сказал Рожер с симпатичной иронией.

– Это для меня – вопрос чести, – ответил Робер. – Я не знаю, каково состояние миссис Линдсей; но, полагаю, оно значительно, если принять во внимание хотя бы кое-какие факты, свидетелем которых я был.

– Какие факты?

– Мне неподобало бы, – продолжал Робер без дальнейших объяснений, – прослыть за искателя богатого приданого, а мое жалкое положение оправдывало бы всякие предположения на этот счет.

– Послушайте, дорогой, – возразил Рожер, – эта деликатность делает вам честь, но не подумали ли вы, что строгость ваших чувств немного осуждает мои? Я меньше вас рассуждаю, когда думаю о мисс Долли. Мое состояние ничто в сравнении с ее состоянием.

– Но его по крайней мере достаточно, чтобы обеспечить вашу независимость, – сказал Робер. – И к тому же мисс Долли любит вас – это очевидно.

– Я думаю, – сказал Рожер. – Но если бы миссис Линдсей вас полюбила?

– Если бы миссис Линдсей меня полюбила!.. – повторил Робер вполголоса.

Но тотчас же тряхнул головой, чтобы отбросить эту нелепую гипотезу, и, облокотившись о борт, снова стал блуждать взором по морю. Рожер встал рядом, и долгое молчание царило между друзьями.

Мирно текли часы. Рулевой уже давно пробил полночь, а друзья еще следили за своими грезами, плясавшими в пенном следе за пароходом, – за своими печальными и радостными грезами.

Поднявшись на заре 4 июня на спардек, пассажиры могли бы заметить вдали величественные берега Большого Канарского острова. Тут «Симью» намеревался сделать первую остановку.

Тенерифе была бы второй и одновременно последней стоянкой в путешествии.

Канарский архипелаг состоит из одиннадцати островов или островков, расположенных полукругом, обращающим свою вогнутую часть к северу. Начиная с северо-восточной оконечности последовательно находятся: Аллегранса, Монта-Клара, Грасиоса, Лансароте, Лобошь, Фуэртевентура, Большой Канарский остров, Тенерифе, Гомера, Железный остров, или Ферро, и Пальма.