Орвил, поправлявший что-то в упряжи вместе с Олни, вернулся назад.

— Дай его мне! — нетерпеливо произнес он. — Иди ко мне, Джерри!

Всеми овладела вдруг суета, а Агнесса, к тому же, внезапно почувствовала непонятный страх, она будто увидела со стороны, как экипаж катится с бешеной скоростью неизвестно куда, по незнакомой дороге, под палящим, бессмысленным солнцем.

— Орвил, давай поедем не так быстро! — взволнованно проговорила она. — Мне вообще не нравится эта дорога, почему мы не отправились назад тем путем, которым прибыли сюда?

— Этот путь короче, дорогая.

— Олни говорит, что впереди фермы. Откуда он знает?

— Ему объяснили. Не надо волноваться, прошу тебя. Теперь все равно никуда не свернуть. Лучше не терять времени!.. Идем!.. Френсин, не стойте же так, помогите хотя бы!

— Простите, сэр!

— Мистер Лемб, — сказал, вновь возвращаясь, Олни, — что-то мне передняя ось кажется подозрительной, не пришлось бы менять!

— Не сейчас же, — устало произнес Орвил. — Все, садитесь, поехали, как-нибудь протянем эти мили.

Когда они оказались внутри, и Джерри наконец успокоился, заснув на руках у Агнессы, Орвил сказал:

— Что мы все разнервничались вдруг?

— Не знаю…— Агнесса слегка повела плечами. — Давно едем, устали. И слишком уж жарко.

— Ничего, — улыбнулся. Поглядев на задремавшую Френсин, он положил руку на талию жены. — Не переживай, милая. Хорошо?

Агнесса тоже улыбнулась.

— Да, конечно. Главное, он успокоился.

Она с нежностью посмотрела на Джерри. Его личико казалось вылепленным из тончайшего материала, нежно раскрашенного мягкой кистью. В полумладенческих очертаниях губ сына, еще хранивших обиду, Агнесса вдруг почувствовала, увидела что-то свое, тогда как глаза и брови мальчика повторяли Орвила. Она улыбнулась: на самых кончиках длинных ресниц Джерри повисли не успевшие высохнуть крохотные слезинки.

Агнесса наклонилась и поцеловала ребенка, как может целовать только мать, — так, что он не проснулся.

— Любимая, — сказал Орвил, — я договорился насчет яхты. И с домом, я думаю, все получится.

— Спасибо.

Агнесса ответила так и больше не произнесла ничего, но остальное Орвил прочитал в ее глазах. Там, как в зеркале, он увидел отражение всего того удивительного, чудесного, что произошло за эту неделю: дни, когда они путешествовали по городку, наслаждаясь впечатлениями, разговорами, держась за руки, и ночи, когда они не разжимали объятий, когда с губ слетали, не переставая, заветные, словно бы только им одним известные слова…

Агнесса поцеловала сына, а Орвил поцеловал ее, и в поцелуе этом она почувствовала продолжение того, что как будто осталось позади.

— Знаешь, милый, — сказала она, — я сегодня видела сон: много-много белых птиц летело навстречу, и одна села на твое плечо. К чему бы это?

— К хорошему, — ответил Орвил, — непременно к хорошему, дорогая.

В это время экипаж вдруг замедлил ход, а потом и вовсе остановился.

— Господи, что еще там? — произнес Орвил и, приоткрыв дверцу, прокричал: — Что случилось, Олни?

— Мистер Лемб! — послышался голос кучера. — Взгляните-ка, вон наверху, над нами…

Орвил выбрался наружу, на всякий случай прикрыв за собой дверь.

— Что, Олни?

Кучер показывал наверх. Дорога закручивалась здесь в гигантскую спираль, огибая горный массив так, что с верхнего поворота просматривался нижний.

Орвил поднял голову: в проеме кустарника, густо облепившем обочину, мелькнуло несколько всадников; они направлялись вниз.

— Ты думаешь?.. — негромко проговорил он, не завершая фразы.