Горскому было сложно говорить о чувствах и эмоциях, он не находил слов для их выражения. Их просто не было. Святослав не видел смысла в том, чтобы попытаться объяснить Василисе или кому-либо еще, что у него проблемы с эмоциями. Даже его родители полагали, что это все просто блажь и нежелание Горского работать над собой.

– Перестань, – Горский небрежно бросил полотенце на спинку стула, – почему ты так уверена, что причина в Игоре? Что делала твоя подруга после комендантского часа в мужском крыле? Ммм? Еще и не на своем этаже.

– Что?.. Да брось! Она сама мне сказала! – возбужденно выпалила Колычева, зажмурив глаза. – Соня сама мне сказала, – повторила уже шепотом. Горский замер. – Мы говорили с ней много раз об Игоре и этих… отношениях. – Василиса последнюю фразу выплюнула достаточно ядовито и брезгливо. – Она сказала, что устала, что больше не может здесь находиться и, – Колычева посмотрела на Горского, – хочет уйти.

В тот момент она напрочь забыла о недавнем разговоре с Полиной и ее разумных доводах о том, что история с Василевской вызывала множество вопросов и была мало похожа на самоубийство. В тот момент, стоя перед растерянным Горским, обвиняя Игоря во всех смертных грехах, Василиса была убеждена в верности своих предположений. Пазл в один миг сошелся в ее голове. Конечно, Соня покончила с собой. Иначе и быть не могло.

– Что значит «хочет уйти»?

– Я думала, она просто хотела отчислиться, – лихорадочно стала оправдываться Василиса. – Ты ведь знаешь, что для нее не проблема выбрать любой другой престижный университет, даже за бугром. Не то что для меня, – Колычева горько усмехнулась. – Я вынуждена вас всех терпеть. Но и подумать не могла, что она «уйдет» вот так!

– Чушь…

Василиса в отчаянии с силой ударила Горского ладонями по плечам, отталкивая от себя. Выплеснув горькую досаду, глубокое разочарование и нестерпимую боль. Им было сложно общаться. Каждый раз, когда они оказывались наедине, Василиса пыталась поговорить откровенно, но результат всегда был один – глухая стена. Она исчерпала свои аргументы. Что еще она могла сказать? Как могла убедить его в своей правоте? Посмотрев на Горского в последний раз, с разочарованием и обидой, Колычева ушла, громко захлопнув за собой дверь.

Святослав некоторое время стоял как вкопанный, буравил глазами темную древесину. В голове было пусто, а в груди ощущалась необъяснимая тяжесть. Он сделал шаг вперед, прижался лбом к двери и, смежив веки, позволил скупым, редким слезам обжечь щеки.

Горский плакал, но не знал почему.

Глава 4

Февраль. Год поступления Колычевой

[18.02.2023 – Суббота –11:10]

В мастерской стоял стойкий запах краски, теплого масла и растворителя. Стены обшиты кленовыми панелями, а пол устлан дубовой паркетной доской. Тусклое освещение от винтажных бра меркло под светом февральского солнца, что пробивался сквозь незашторенные окна. Ниша в левой стене, покрытая сублимированным мхом, скрывала мольберт, а широкий стол у окна был усыпан кистями, карандашами, тюбиками красок и белоснежными листами.

Горский стоял в дверном проеме несколько долгих минут и наблюдал, как Игорь, забравшись на стремянку, делал эскиз углем на холсте, закрепленном на пустующей стене. Волосы на макушке были собраны в короткий хвост.