В этот миг, когда замерли даже сердца ужасающих демонов, Трирш захрипел, а из его груди выплеснулся черный поток — нет, не крови — магии. Той темной силы, которой живут высшие демоны. Сполох влился в щель, разверзнутую над треножником, и темное пламя опало, а трещина закрылась.

Все выдохнули с облегчением. По лицам демонов стекали капли пота, а кое у кого затряслись руки, и в первую очередь у Трирша. Он еще дышал, неверяще глядя перед собой. Но через миг радость от того, что остался жив, сменилась диким ужасом. Князь захрипел, сполз, встав на колени, и тут же повалился ничком.

— Верни, — шептал он. — Верни мне силу, владыка. Рабом буду… ноги целовать… верни…

Шепот угас: сердце демона остановилось. А еще через несколько мгновений его тело распалось на туманные клочья и развеялось. Тьма забрала все.

Повисшую тишину расколол спокойный, словно и не случилось бунта и немедленной казни, голос Сэйвана:

— Думаю, вампирам этого будет мало. Не все они бывшие демоны.

— Остальных добьем, их останется мало, — как ни в чем не бывало так же спокойно и равнодушно ответил Дьяр. — А что скажет моя ками-рани?

Я еще не пришла в себя и тихонько тряслась. Дьяр как владыка был, конечно, прав. С такими подданными, как демоны, правителю полагается демонстрировать молниеносные и жестокие решения, а бунты подавлять в зародыше. Но я никогда не привыкну к той легкости, с которой власть забирает жизни.

— Скажу, что подданные не виноваты в грехах покровителя. Я имею в виду Тень.

— Видишь ли, Лика. Договор и клятву хранит именно Великая Тень, — просветил меня владыка. — Она отслеживает и наказывает отступников на своей территории или передает прерогативу наказания князю клана. И если Тень не явилась подтвердить договор с владыкой, он считается расторгнутым и возобновляются отношения войны.

— А… нельзя найти другую Тень?

Я даже почувствовала, как сгустились вокруг меня пресловутые тени, которым очень не понравился мой вопрос. У меня аж волосы на голове зашевелились от дохнувшего в затылок ужаса.

— Не сметь! — Дьяр поднял левую руку, и жуть отступила. — Можно, Лика. Для этого нужна жертва от клана — кто-то, кто добровольно примет развоплощение и откажется от посмертного покоя во имя своих кланников. Обычно это действующий князь, — и владыка красноречиво посмотрел на пустое кресло князя Багряного.

— Зан-о-Мьирр никогда на это не пойдет, — послышались голоса.

— Слишком древняя и трусливая тварь.

Дьяр дал советникам минуту, чтобы выплеснуть обуревавшие демонов эмоции. А потом поднялся, прошел к треножнику и простер над ним правую руку.

— Слышишь ли ты меня, князь Зан-о-Мьирр? Призываю тебя Тьмой.

Очень долго не доносилось ни звука: советники затаили дыхание и прислушивались, вытянув шеи. Наконец из треножника донеслось:

— Да, мой владыка. Я слышу.

— Ты мертв, князь, и считаешь, что тебе уже нечего бояться? — спросил Дьяр. — Тень клана не явилась подтвердить договор.

— Я не властен над ней, мой владыка, — поспешил заявить вампир.

— Так выполни древний ритуал или найди того, кто добровольно займет ее место. Я дам неупокоенным трое суток.

— Боюсь, это невозможно, повелитель Тьмы и двенадцати Теней. Для этого нужно раскопать холм в Кардерге и уничтожить амулет, надетый на тело вампира, ставшего Великой Тенью.

— Тогда попробуй убедить своего покровителя, что он совершает ошибку, и через три дня, если Тень не явится, вы будете уничтожены.