Вниз Валентина Толкунова спускаться не стала, мол неудобно, в юбке приехала, только с концерта. А командир, зато, попросил у неё разрешения подняться наверх офицерам, которые уж очень хотят с нею познакомиться лично. Разрешила. Ну командир рукой махнул, -и у её ног все офицеры через тридцать секунд. Стоят, пихаются. Она ещё удивилась, как мол они сигнал – то ваш приняли? Спецсвязь, ответил ей командир.

Поговорили постояли, а потом она говорит: А хотите я вам спою? Все опешили, конечно, раскрыв рты, а командир нашёлся:

– Валентина Васильевна, говорит, – да мы за такое натуральное счастье, даже ракетой баллистической стрельнуть готовы!

– Можно просто Валентина,- даже как-то застеснялась Валентина Толкунова, а может ей Америку жалко стало в этот момент.

И спела нам несколько песен прямо на палубе ракетоносца. Никогда ни до этого, ни после я не слышал, чтоб так душевно и красиво пели. Может мне это кажется, конечно, но это уже моё дело, в конце-концов)))

Воон там они находятся, эти форточки, а наверху, мелкие такие загогулинки – это люди)

Машина увозила Валентину Толкунову с нашего пирса. Мы шли параллельным курсом по ракетной палубе и махали, в основном руками, вслед. Впереди шёл минёр и поэтому он один упал в море, когда ракетная палуба закончилась. Ну упал и упал: глубина у нас в носу небольшая – метров 40 всего. До берега тоже метров сорок,- куда-нибудь да выйдет. Опять же, это же минёр и вряд ли он будет столь благороден, что осчастливит нас своим утоплением. Да и лето на дворе – вода градусов пять, наверное, а может и все семь.

И тут мы увидели, как из посёлка бежит наш штопор. Он бежал в кармане у ответственного матроса Паши и вместе с Пашей пытался спрятаться в рельефе местности. А так как самые высокие деревья на местном рельефе доходили Паше аж до пояса, то получалось это у него так себе. Паша бежал по крыше ЗКП Северного флота, который располагался у нас тут же – в скале и был обнесён колючей проволокой по периметру и вышками с автоматчиками. Автоматчики на вышках усердно отворачивались и делали вид, что не замечают нашего ответственного матроса. Ну видят же, что свой, да ещё и матрос.

Вообще-то у нас есть нормальная дорога чуть дальше от ЗКП. Ну как "нормальная дорога" – тропинка в сопках от базы и до посёлка. Всего восемь километров по сильно пересечённой местности и ты дома. Минут сорок ходу, если от россомах отбиваться не придётся зимой, или купаться в озёрах не потянет летом. Но Паша, почему-то, решил срезать путь. Как он будет спускаться, если его путь оканчивается отвесной скалой на которой из того, за что можно подержаться, один чахлый ручей? Добежал до скалы. Ну молодец – с разбегу лезть не стал, подумал секунды три. И…полез, сука!

– Так, Эдуард, – сказал командир, – я пошёл вниз и когда тебя будут садить в тюрьму за то, что матрос разбился – я этого не видел.

Ну понятное дело. Спустился гад. Автоматчики на вышках аж вздохнули с облегчением. Я тоже, конечно, чего уж тут скрывать – ладно в тюрьму посадят, а ну как ещё суровей: с флота выгонят? Страшно же.

Паша прибежал. Красный, потный, довольный – штопором добытым мне машет.

– Баклан, – ласково встречаю я его, – какого хера ты через ЗКП полез? (на самом деле грубее сказал, конечно, но это же художественное произведение – могу позволить себе что-то и приукрасить).

– Тащ, кап-лейтенант, там старпом с двумя красивымиженщины из дивизии идёт, я побоялся на него нарваться!

Правильно сделал, что побоялся, хоть и дурила. У нас из штаба дивизии до пирсов длинная дорога такая, километра два, вдоль залива идёт. Красиво по ней погулять, если тебя не тошнит от того, что ты по ней десять раз в день бегаешь.