Сердце Жасмин, которое только начало успокаиваться, снова бешено забилось. Вот и все. Он раскрыл ее секрет. Надо бежать. Но она все равно не знала, куда идти или как добраться до дворца.

Не подозревая о нарастающем ужасе в душе собеседницы, Аладдин закончил изложение своих наблюдений.

— По крайней мере, не для большинства слуг. — Он сделал паузу, и Жасмин поняла, что он только сейчас сообразил, кто она. Все, что он до сих пор говорил, было лишь рассуждениями вслух. Она приготовилась к худшему.

— Ты, наверное, служанка принцессы, верно?

ГЛАВА 4

«Как здорово у меня получилось», — довольно думал Аладдин, разглядывая красавицу служанку. Он только что раскрыл ее секрет, основываясь лишь на ее одежде, изящном браслете и наивности.

Отвернувшись, он подошел к окну своей полуразрушенной башни и посмотрел на Аграбу. Здесь, над городом, он жил уже многие годы. Но Далиа была первым гостем в его доме. Ему почему-то показалось, что будет правильно привести ее сюда. Да, Абу сердился, ворча где-то в стороне, но Аладдину было приятно проводить время в компании незнакомки. Ему хотелось получше узнать ее и понять, почему ей захотелось покинуть дворец.

Снова посмотрев на Далию, он жестом указал на красочный пейзаж за окном.

— Передай принцессе, что надо чаще выходить в город, — сказал он. — Ей не помешало бы знать, что творят ее стражники.

К его удивлению, Далиа явно расстроилась из-за его слов. Глаза погрустнели, на пальцах крепко сжатых рук побелели костяшки.

— Ее не выпускают. С тех пор как м… — она осеклась, покачав головой. — С тех пор как убили королеву, султан опасается и за принцессу. А визирь пользуется его страхом.

Аладдин понимающе кивнул. Все жили в страхе после убийства жены султана. На рынке на нее напали жестокие воры, которые ранили ее и бросили умирать. До этого случая правящая чета часто выходила из дворца прогуляться по улицам города. Жители Аграбы их обожали. Весь город говорил о красоте и доброте матери принцессы, султан славился доброжелательностью и пользовался всеобщим доверием.

Но смерть королевы все изменила.

— Те воры даже не были жителями Аграбы, — мягко напомнил Аладдин. — Народ очень ее любил.

— Да, это правда, — подтвердила служанка, и ее голос прозвучал очень нежно. Она отвернулась от провала и прошлась по убежищу, касаясь пальцами разных предметов, которые многие годы «коллекционировали» здесь Аладдин и Абу. Задев некий музыкальный инструмент, который обиженно звякнул, девушка виновато оглянулась.

— Прости.

Увидев, что Аладдин не злится, она взяла инструмент и заиграла. Юноша подошел ближе и сел возле девушки. Музыка отражалась от стен, заполняя комнату прекрасными звуками. Аладдин зачарованно смотрел, как ее пальцы без видимых усилий перебирают струны, как инструмент будто бы превратился в продолжение ее рук. Бродяга вдруг понял, что невольно подпевает.

Когда мелодия замолкла, Аладдин улыбнулся Далии.

— Мама пела мне эту песню, — сказал он с нежностью в голосе.

— Мне тоже, — ответила Далиа, удивившись его словам. — Других воспоминаний о ней у меня почти не сохранилось. — Она задумчиво помолчала, а потом повернулась к юноше: — А твой отец?

— Я остался без обоих родителей еще в детстве, — проговорил Аладдин. — С тех пор я сам по себе. — Он почувствовал, как его охватывают чувства, которые он так старательно прятал в глубине души очень долгое время.