Свободный костюм, мягкие высокие башмаки с ремнями-оплеткой, капюшон, тут же оказавшийся на голове. Стрелу тиллвег убрала в колчан у пояса. Блеснула болотно-зелеными глазами, рассматривая охотника, протянула руку:

— Я Айна.

— Освальд. А там, повторю, Чихъ.

— Я знаю. — маска согласно повторила ее кивок, тряхнув махрами внизу. — Спасибо тебе.

— Хорошо. Что ты тут делаешь?

Айна пожала плечами.

— Ищу плохого человека. Того же, что ты.

— Врет она все. — заявил Чихъ.

— Достань мои стрелы, Лис.

— А не пошла бы ты куда подальше, угли тебе под ноги?

— Достань стрелы, еще раз говорю. И не писайся от страха, старик, рядом нет твоих родичей.

— Они мне не родичи.

— А я тогда человек, надо думать.

Чихъ заворчал, но перестал смотреть вокруг и, совершенно неожиданно, начал доставать стрелы.

— Нам нужно сделать тебе древко, — Айна… улыбнулась? — И идти дальше. Пока будешь прилаживать наконечник, займусь собой. Старик покараулит.

— А не пошла бы ты, манку?

— Обязательно пойду, старик, но когда все сделаем.

— Нам нужно? — Освальд не спешил заниматься древком. — Тебе оно зачем и мне для чего твоя помощь?

— Мы тратим время. — Айна достала из незаметного подсумка пахнущую жиром ветошь, быстро промазала тетиву. — Пойдем, я займусь синяками, ты черенком, дед будет охранять.

— Ненавижу манку, — заявил Чихъ, протягивая тонкий пучок из всех выпущенных ею стрел. — Манку всегда нужно командовать и им наплевать на людей, красавчик, запомни.

— Манку? — Освальд посмотрел на нее, на него. Что-то ему это уже не очень нравилось.

— Лесной дух, — Айна покачала головой, — нас никогда не любили лесные племена.

— Интересно почему, да, красавчик? — Чихъ сплюнул, зло смотря то на нее, то на Освальда.

— Боялись. — ответила Айна. — Вот и весь ответ. Помоги ему найти новое древко и приходи меня охранять. Буду у родника.

Чихъ, ругаясь сразу двинул в одному ему известную сторону. Освальд, прежде чем догонять тиллвег, окликнул его.

— Чо? — зло бросил дед.

— Почему ты ее слушаешься?

— Она манку, я должен. Иди. — Чихъ махнул рукой и скрылся за широкими и тяжело гнущимися листьями, выше и шире его самого.

Освальд, покосившись на кривозуба, неожиданно вздрогнувшего, вздрогнул сам. Квист, старый, странный и проклятый лес, жил своей жизнью. Падальщики не ждали ухода больших двуногих, падальщики торопились на пир.

Несколько длинных и узких зверьков, смахивающих на хорьков, закованных в гибкую, как елочные чешуйки, броню, уже старательно выгрызали язык хищника. На боках, извиваясь и отдирая хорошо заметные кусочки, вились поблескивающие кольцами многоножки с кривыми жвалами. Недавно мелькавшие над головой красивые изумрудно-переливающиеся крохи-птицы с узкими клювами-шилами, успели выклевать глаза и по одной юркали в широкие ноздри, кажущиеся дышащими. Обтекая ноги Освальда, черными ручейками, решительно двигались колонны больших муравьев.

Жизнь в Квисте, умирая, очень ярко показывала свой круговорот, давая пищу другим жизням.

Дорогу к роднику Освальд вроде запомнил, но нигде не видел Айны. Покрутил головой, пытаясь понять — заблудился, либо нет?

— Я тут.

Он пошел на голос, идущий из-за разлапистого широкого дерева с торчащей половиной корней. Широкие округлые листья, серебристо-алые, уже начали опадать, давая место свежим, сверкающим свежими льдистыми остриями в раскрывающихся почках.