|
- Не будет ли нескромностью спросить, сколько вам лет, саrа <Дорогая (итал.).> Франческа? - спросил Родольф. - Двадцатый год, - ответила она. - Если что-нибудь может облегчить мою скорбь, - продолжал он, - то это надежда, что отец позволит вам выйти за меня замуж. Богаты вы или бедны, вы так красивы, что кажетесь мне лучше дочери любого князя. Я трепещу, признаваясь вам в том чувстве, которое вы мне внушили, но оно глубоко и вечно. - Zitto <Тише! (итал.)>! - сказала Франческа, приложив палец к губам. - Не говорите об этом. Я не свободна, я замужем, вот уже три года... Несколько мгновений царило полное молчание. Когда итальянка, испуганная странной позой Родольфа, придвинулась к нему, то увидела, что он в обмороке. "Povero <Бедный! (итал.)>! - подумала она. - А я-то считала его хладнокровным!" Она принесла нюхательную соль и с ее помощью привела Родольфа в чувство. - Замужем! - воскликнул молодой человек, глядя на Франческу. И по его лицу обильно заструились слезы. - Дитя! - сказала она. - Есть все же надежда. Моему мужу... - Восемьдесят лет? - спросил Родольф. - Нет, - ответила она, улыбаясь, - шестьдесят пять. Он притворяется дряхлым стариком, чтобы обмануть полицию. - Дорогая, - сказал Родольф, - еще несколько подобных открытий, и я умру от волнения. Только после двадцатилетнего знакомства со мной вы поймете, сколько страстности в моем сердце, как оно жаждет счастья. Даже это растение, - продолжал он, указывая на виргинский жасмин, обвивавший балюстраду, - не тянется так жадно к солнцу, чтобы расцвести под его лучами, как я привязался к вам за один этот месяц. Я люблю только вас одну. Это чувство будет тайным смыслом всей моей жизни, и я умру от него, быть может! - Ох, уж эти мне французы! - воскликнула она, сопровождая слова недоверчивой улыбкой. - Может быть, мне придется ждать и надеяться на время, - продолжал он серьезно, - но знайте: если слова, только что вырвавшиеся у вас, были искренни, то я всегда буду верен вам и не позволю никакому другому чувству проникнуть в мое сердце. Она исподтишка взглянула на него. - Ни одному, - продолжал он, - даже тени его. Мне нужно будет разбогатеть: вам необходима роскошь, ведь вы рождены быть принцессой... При этих словах Франческа не могла удержаться от легкой усмешки, и ее лицо приняло восхитительное выражение, подобное тому, какое великий Леонардо так чудесно изобразил в Джоконде. Эта усмешка заставила Родольфа на миг умолкнуть. - Да, - продолжал он. - Вы должны страдать от бедности, вызванной изгнанием. О, если вы хотите сделать меня счастливейшим из людей, освятить мою любовь, обращайтесь со мною, как с другом. Разве я не должен быть вашим другом? Бедная матушка оставила мне свои сбережения, целых шестьдесят тысяч франков; возьмите половину! Франческа пристально взглянула на него. Этот быстрый взгляд проник в самую глубь души Родольфа. - Мы ни в чем не нуждаемся, - ответила она серьезно. - Моего заработка нам хватает. - Как я могу допустить, чтобы моя Франческа работала? - воскликнул он. - Когда-нибудь вы вернетесь на родину и вновь обретете все, что оставили там... Молодая итальянка снова взглянула на Родольфа. - Тогда вы отдадите то, что заняли у меня.., оказав мне этим честь, - прибавил он, бросив на нее взгляд, говоривший о его чуткости. |
