Но все же я чувствовала себя ребенком, оставленным в комнате один на один со своими страхами, с дверью в лифт, которая в любое время может открыться снова и в которой покажется гримасничающее чудовище. И тут, когда погасила свет и в темноте пробиралась в коридор, я услышала, что кто-то возится с дверью лифта.

Я не могла этому поверить. Я почувствовала, что каждый волосок у меня на голове встает дыбом, но все же не верила тому, что слышала. И не могла сдвинуться с места. Казалось, к моим ногам привязали гири, а сами они стали мягкими, как это иногда бывает в страшном сне, когда вы хотите убежать, но не можете. Кто-то продолжал возиться с дверью.

Я прекрасно знала эту дверь, которая не открывалась, а отодвигалась вверх. Я чувствовала, как она дюйм за дюймом поднимается. Все это делалось очень тихо. Время не играло роли, важна была только осторожность. Наконец ноги мои окрепли. И я побежала, как никогда не бегала, споткнулась о таз у лестницы и покатилась вниз вместе с тазом. Когда же оказалась на полу, мне не хватило воздуха, чтобы закричать.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Потом я услышала голос Мэри:

— Господи, спаси нас! Кто это?

— Все в порядке, Мэри, — задыхаясь, ответила я. — Извини, но это опять я. Споткнулась о таз с водой.

— Вы ушиблись, мисс?

— Нет. Кажется, нет. Мэри, в нашем кухонном лифте кто-то есть.

Я услышала, как она тихонько вскрикнула, захлопнула и заперла свою дверь. Помощи от нее ждать было нельзя. Действуя так, как действовала женщина, которая во время пожара спасла своего попугая, но забыла о ребенке, я схватила альбом и бросилась на парадное крыльцо к Герберту Дину.

К счастью, мама не проснулась.

Поиски, которые за этим последовали, показали, что в доме не было посторонних, но что я была права в отношении кухонного лифта. Герберта Дина охватил такой гнев, которого я не ожидала.

— Будь они все прокляты! — воскликнул он. — Я говорил им, что еще ничего не кончилось. Но они не послушали меня и сняли охрану! Я посажу за это вашего инспектора, да и комиссара полиции тоже!

Затем последовали такие слова, которые я не осмелюсь здесь приводить.

Поиски показали следующее. Во-первых, так как дверь, ведущая с первого этажа в подвал, была крепкой и хорошо запиралась, мы не считали нужным каждый раз проверять, заперты ли в подвале все окна. Одно из окон было широко открыто. Возможно, окно открыла Мэри в начале недели и забыла закрыть.

Странно, но никто из нас не подумал о том, что пробраться в дом можно с помощью старого кухонного лифта, которым уже давно не пользовались. Лифт доходил до подвала, так как в то время, когда мой отец и мистер Ланкастер строили эти дома, кухня находилась в подвале. Мы не пользовались лифтом много лет. Однажды мама увидела, что Энни бросает в подвал грязное постельное белье, и запретила это делать. Тогда дверь лифта в прачечной была заколочена.

Сейчас же она была открыта. Это обнаружил Герберт Дин, который спустился в прачечную с револьвером в руке. Я следовала за ним по пятам. Дверь сгнила, и открыть ее не представляло труда, так как гвозди не держали.

— Какого черта вы не сказали мне, что у вас есть этот лифт? — спросил он. — Любой, кто хочет войти в этот дом, может воспользоваться им. Тот, кто ударил вас по голове, по всей вероятности, пробрался в дом именно таким образом, потому что за кухонной дверью я наблюдал. А вы загнали его в тупик у задней лестницы. Неужели никто не вспомнил о лифте?

— Вы думаете, что мы специально не сказали о лифте?

Он засмеялся, потом забрался на стул и стал внимательно рассматривать шахту.

— Неужели вы, жители Полумесяца, такие чистоплотные, что вытираете пыль в этой шахте? Или вы действительно забыли о лифте?

— Думаю, лет пять мы вообще не подходили к этому лифту, а пыль не вытирали лет пятнадцать.