– И все же, – заявил Алекс, повернувшись к Петерсону, – вам следует извиниться перед леди.

– Хорошо, хорошо! Мои извинения! Готово!

– О боже, мистер Петерсон, – вставил Джон Черч, – кажется, вы порядком утомились.

– Вот, – присоединилась Анжелика, – к слову о платках, думаю, мистеру Петерсону он не помешает. – И, вынув один из кармана своего платья, протянула его своему спутнику.

– Спасибо, моя дорогая, – поблагодарил Черч. А затем использовал его, чтобы промокнуть пот на лбу Петерсона, словно тот был маленьким ребенком.

Петерсон выхватил платок и махнул им на Черча, но, тут же уронив руку, сунул его в собственный карман. Публично униженный, мужчина стряхнул руку Алекса с плеча и в гневе кинулся прочь, стуча тростью об пол с такой силой, что заглушал музыку.

– О боже, мамины полы, определенно, серьезно пострадают, – посетовала Пегги.

Элиза повернулась к Алексу.

– Спасибо вам, – сказала она негромко.

– Для меня честь встать на вашу защиту, – заявил он с неподдельной искренностью, чувствуя, как колотится сердце под мундиром.

– И я должна похвалить вашу сдержанность. Безобразная ситуация могла бы превратиться в настоящий скандал, если бы не проявленный вами такт.

Алекс улыбнулся.

– Это были самые добрые слова из тех, что я услышал за весь вечер.

Казалось, Элиза готова была тут же взять их назад, но не отвернулась и выдержала его пристальный взгляд. Он ужасно хотел рассказать ей о своих истинных чувствах, однако понимал, что в данный момент это будет неуместно. Алекс с вежливым поклоном отступил, глядя вслед Элизе, уходящей под руку с британским майором.

Несколько часов спустя вечер наконец то подошел к концу, и Алекс покинул бальный зал, тут же наткнувшись на Роджера, камердинера генерала Скайлера. Слуга предложил ему помочь разместиться на ночь.

– Следуйте за мной, сэр…

Роджер подошел к задней двери и покинул дом. Алекс сразу понял, что ему на самом деле придется провести сегодняшнюю ночь в амбаре.

Слуга вел его скользкими садовыми дорожками, освещая путь единственным мигающим фонарем, чей тусклый свет едва разгонял густой стелющийся туман с реки. Недостаток света заметно усложнял ходьбу по гравию, скользившему под подошвами, словно мраморные шарики.

В эту ноябрьскую ночь внутри огромного амбара, стоящего у подножия холма, было ничуть не теплее, чем снаружи, и к тому же остро пахло разным – лошадиным, коровьим, поросячьим, овечьим и куриным