Подле раненого стояли государь наследник с женою и сыном, Николаем Александровичем, княгиня Юрьевская. Врачи совещались между собой.

– Ваше сиятельство, – тихо обратился к Юрьевской Кругловский. – Ампутация ног неизбежна. Разрешите приступить?

Юрьевская посмотрела на наследника. Громадный, в широкой русой бороде, тот стоял у изголовья государева ложа.

Наследник молча кивнул головою.

– Если ещё сделать переливание крови?.. Казаки Конвоя просят взять их кровь, – нерешительно сказал Довряшин.

Дыхание государя становилось всё тише и тише. Грудь едва поднималась. Боткин взял руку государя и слушал затихающий пульс. Он выразительно посмотрел на княгиню Юрьевскую, потом на наследника.

Те перекрестились.

Было три часа двадцать пять минут. Государь, прострадав около часа, тихо скончался.

Дворцовый комендант послал скорохода приказать приспустить императорский штандарт на середину мачты.

XXVI

Вера не знала, когда это будет. Она только догадывалась, что это будет первого марта.

Она чувствовала, что Перовская и Желябов сторонились её, избегали эти дни с нею видеться, и это оскорбляло Веру. Точно ей не доверяли, точно боялись, что она выдаст.

Первого марта около двух часов дня Вера пришла на Екатерининский канал.

Серый зимний день с лёгким морозом стоял над городом. Красиво разубрались инеем деревья Михайловского и Летнего садов. Щемящая грусть томила Веру, и несказанно печальными казались сады в лиловой дымке тумана.

По Невскому проспекту с музыкой прошёл дворцовый караул. Музыка отражалась о дома Екатерининского канала и двоилась. В этой музыке Вере почудилось что-то роковое и ужасное.

Вера знала, что на Малой Садовой в лавке Кобозева ожидает государя смерть от страшного взрыва – полтора пуда динамита там было заложено. Вера знала, что на Екатерининском канале расставлены Перовской метальщики с бомбами.

Она ходила то по каналу, то по Невскому, и ей казалось, что её нервы не выдержат больше, что она бросится к первому попавшемуся офицеру и крикнет ему «Что вы делаете, почему так спокойно стоите на посту? Да предупредите же!.. Да спасите же своего государя! Схватите преступников и меня первую».

Потом одумывалась. Всё это неизбежно. Это нужно – для счастья народа, для его великого будущего… Сейчас совершается героический акт, который благословлять будет история… За ним – революция и счастье…

«Как?.. Как это будет? Что же произойдёт? Народ широким крёстным знамением осенит себя, когда узнает, что избавился от тирана…»

Вера шла задумавшись. Она точно видела взволнованные, ликующие толпы, красные знамёна мятежа, Перовскую во главе народа. Они идут освобождать Желябова и всех политических заключённых-страдальцев. Они несут счастье народу.

Вера была у Невского, когда раздался первый взрыв. За ним через какую-нибудь минуту второй, ещё более оглушительный.

Прохожие в недоумении останавливались. Иные привычным движением хватались за часы – но был не полдень, а половина третьего…

Вера видела, как промчались парные сани. Конвойный офицер сидел в них и держал кого-то на коленях, кучер гнал лошадей, и парные рысаки скакали галопом.

Вера поняла. Удалось!.. Государя убили.

Вся похолодев, чувствуя, как внутренняя дрожь бьёт её, Вера вышла на Конюшенную улицу, желая стороною пробраться к Зимнему дворцу. Здесь было пусто и безлюдно.

Извозчик ехал порожнем, похлопывая рука об руку Навстречу другой вёз господина в очках. И первый крикнул пьяно и задорно:

– Ванька, дьявол, будет тебе бар возить. Государя разорвало на четыре части.

Долго потом вспоминала Вера эти извозчичьи слова. Это и была вся  р е в о л ю ц и я! Только это и услышала она от «народа» революционного и дерзкого за все эти тягостные, печальные и полные леденящего ужаса дни.