Я поставил точку и посыпал письмо песком, когда дверь приоткрылась. Вошёл Сперанский, хмуро поглядывающий на моё письмо. Он не понимал, что это всё значит, но ему и не надо. Если уже Сперанский чего-то не понимает, то до остальных точно не дойдёт. Михаил ждал, когда я запечатаю письмо и приложу к сургучу печать.

— Можешь отослать, — я протянул ему письмо. Сперанский забрал его, но уходить не спешил. — Что у тебя, Миша?

— Вы распорядились найти и доставить к вам Гурьева Семёна Емельяновича, ваше величество, — сразу же ответил секретарь. — Он прибыл в Тверь, и я позволил себе назначить ему встречу. Всё равно идёт дождь, и…

— Гурьев, Гурьев… — проговорил я, пытаясь вспомнить, на кой ляд я требовал себе какого-то Гурьева. — А, вспомнил! Когда должен явиться наш уважаемый губернатор со своим не менее уважаемым замом?

— Через два часа, ваше величество, — спокойно ответил Сперанский.

— Очень хорошо, давай тогда поговорим с господином Гурьевым, раз он нагнал нас здесь, в Твери. Сперанский наклонил голову и уже собирался выйти, но я остановил его: — Миша, найди мне русского врача, если это вообще возможно сделать.

— Хорошо, ваше величество, я постараюсь сделать это в кратчайшие сроки, — он замялся. — Я распоряжусь приготовить вам перекусить?

— Зачем? — теперь я удивлённо смотрел на него.

— Вы очень мало едите, ваше величество. Мы все начинаем беспокоиться. И это ваше поручение насчёт врача…

— Миша, я здоров, — перебил я Сперанского. — И ем я достаточно, чтобы чувствовать себя хорошо.

— Вам уже перешили все ваши мундиры, ваше величество, — выпалил Сперанский. Я же медленно окинул его пристальным взглядом, и он заткнулся. На себя бы посмотрел. Да, я похудел, и мне это нравится. Лицо слегка вытянулось, появились подбородок и скулы, и я перестал быть похожим на жертву фастфуда. Вот только мой теперешний облик с канонами красоты перестал совпадать. Дамы если и бросали на меня томные взгляды, то потому, что я император, а не потому, что такой весь из себя красавец. Ну так меня потенциальные любовницы пока не интересуют, у меня жена — весьма горячая штучка.

— Миша, иди уже выполняй поручение. И зови Гурьева.

Сперанский вышел, поджав губы. Даже его прямая спина выражала неодобрение. Ничего, привыкнет. А этому телу даже привыкать не пришлось. Жрал Сашка, похоже, гораздо больше, чем ему было необходимо. И только верховая езда да и вообще довольно высокая физическая активность не дали ему растолстеть. Но его круглое лицо мне всё равно не нравилось. И мне было плевать, что за столом все присутствующие на меня косятся, а повар рвёт на голове последние волосы. Я не буду есть и даже пробовать блюда, которые не хочу.

Открывшаяся дверь прервала мои рассуждения. В кабинет вошёл высокий мужчина, ещё не старый, но с большими залысинами на голове. А ещё он заметно нервничал.

— Семён Емельянович, не нужно так волноваться. Проходите, присаживайтесь. Я всего-то задам вам пару вопросов и не отдам Макарову, чтобы тот утащил вас в Петропавловскую крепость. Тем более что Александра Семёновича здесь нет.

— А вы можете отдать такой приказ, ваше величество? — Гурьев сел на краешек стула напротив моего.

— Есть за что? — соединил кончики пальцев, разглядывая его.

— Вроде бы не замечал за собой ничего такого, что могло бы привлечь внимание Александра Семёновича, — он криво усмехнулся. — В масонских ложах не состою, в заговорах не участвую.

— А хотелось бы? — я продолжал разглядывать его.

— Так не предлагали, ваше величество, — он развёл руками.