— Надеюсь, ты отравишься моей кровью!

— О, нет, дорогуша, отравлюсь этой ночью не я, а твой любимый. Но всему своё время.

Плеснув в кубок жидкость из небольшого пузырька, по виду смахивающую на чернила, Опаль шумно выдохнула, должно быть, мысленно пожелала себе удачи, и опустилась на край узкой кровати, такой же скрипучей, как и деревянные полы.

— Лекарь предупредил, что будет больно. Но чего не сделаешь, чтобы наказать неверного возлюбленного. — Сказав это, девушка решительно опрокинула в себя всё содержимое кубка.

Губ герцогини едва коснулась улыбка, а в следующее мгновение Опаль опрокинулась навзничь. Застонала, выгнувшись, словно одержимая, которой овладел демон, и продолжала стонать, содрогаясь от страшных судорог.

Надежда, что благодаря колдовскому пойлу на одну чёрную душу в Вальхейме станет меньше, погасла, даже не успев как следует засиять. Вскоре дымка, окутавшая герцогиню, рассеялась. И, когда д'Альбре бесшумно соскользнула с постели, вместо сероглазой блондинки я увидела… зеленоглазую себя.

Было такое ощущение, что смотрюсь в зеркало. Что это не Опаль, а я сошла с ума и что мой воспалённый разум терзают безумные видения.

— Судя по тому, как ты на меня пялишься, эффект превзошёл все ожидания, — довольно заключила моя копия и взяла ручное зеркальце, оставленное на столе. — А теперь начнётся самое интересное. — Налюбовавшись лицом, которое ей не принадлежало, Опаль положила зеркало обратно, чтобы вооружиться очередным флакончиком, и принялась неторопливо, явно растягивая удовольствие, наносить на руки, шею, декольте жидкость с едва уловимым цветочным запахом. — Признаюсь, я соскучилась по ласкам моего Стража. Сегодня ночью, пока с тобой будет забавляться это зверьё, я буду нежиться в объятиях маркиза. Он будет меня целовать. Здесь, здесь и здесь, — лёгким касанием пальцев обозначила те места, куда только что нанесла по прозрачной капле. — А утром, когда яд, который его светлость соберёт губами с моего тела, начнёт действовать и Моран будет корчиться в предсмертной агонии, я буду рядом. Составлю ему компанию в последние минуты жизни, займу преинтереснейшим рассказом о бедняжке Александрин, над которой жестоко надругались Уго и Огюстен, эти похотливые животные, после чего безжалостно перерезали ей горло. В общем, сделаю всё возможное, чтобы Стражу было нескучно умирать.

К тому моменту я уже была ни жива ни мертва от ужаса. Сидела, словно заледенев, не способная вымолвить хотя бы слово. Глаза застилали слёзы, оставлявшие на щеках мокрые дорожки.

— Огюстен!

Дверь тотчас распахнулась и на пороге показался один из громил.

— Живо помоги мне одеться! Уже поздно. Муж, наверное, беспокоится, — рассмеялась, довольная собственной шуткой, ведьма. — И перестань на меня таращиться! Ещё один такой взгляд, и можешь забыть о том мешочке алидоров, что припасла я для вас с братом.

— Больше никаких взглядов, мадам, — покорно согласился разбойник и, опустив голову, снова принялся исполнять роль камеристки, затягивая мой корсаж на талии полоумной маньячки. — Что делать дальше, мадам? — отступил на шаг, освобождая мнимой маркизе дорогу.

— Позаботьтесь о её светлости. — Опаль бросила на меня прощальный взгляд, в котором читалось ликование победительницы. — Как следует позаботьтесь.

Стук каблуков заглушила хлопнувшая створка, тяжёлые шаги и громкое дыхание двух безжалостных монстров.

Я зажмурилась, не желая видеть лица своих насильников.

Опаль пребывала в прекрасном расположении духа. Она точно следовала инструкциям Чернокнижника, приготовившего для неё и оборотное зелье, и яд, и нисколько не сомневалась в успешном завершении задуманного.