|
Были оленьи и лосиные рога, развешенные под потолком, были громадные слоновьи бивни, красиво оформлявшие вход в гостиную. Был огромный портрет солидного, степенного, почти белого от старости ворона, заключенный в золотую раму — художник изобразил птицу прогуливающейся по документам с государственной печатью. Были и картины попроще, все, как одна, изображавшие или животных странных, или вымышленных, или даже обычных, как вон тот рыжий кот с порванным ухом, прячущийся в зеленой траве. О стрекозах и бабочках, вышитых тонкой серебряной канителью по бархатным занавескам, сцене из жизни кабанов и охотников, украшавшей гобелен, гипсовых отпечатках огромных медвежьих следов, ухмыляющемся скелете огромного ящера, стоящего в углу, зубе нарвала, укрепленном над камином, и даже небрежно сработанной глиняной чашке в виде белочки с гипертрофированным хвостом, и говорить не приходится — всё это зверье, да и еще много другого, обитало в гостиной мэтра Вига. Поэтому мэтру Фриолару, исполняющий при Виге обязанности секретаря, не оставалось ничего другого, как подтвердить истинность слов гостя — да, охота в располагающемся за пределами Башни Чудурском Лесу замечательная. Да и внутри Башни — никто пока не жаловался… — Как настоящая! — восхитился Громдевур, тыча пальцем в красивую серебристо-зеленоватую змею, свернувшуюся во втором кресле, близко придвинутому к пустому камину — вечер был жаркий, поэтому очаг сегодня не топили. На лице Фриолара отразилось удивление, которое почти сразу сменилось выражением досады и некоторой озабоченности: разбуженная змея подняла голову и явно соображала, на кого сердиться за столь жестокое прерывание ее послеобеденного отдыха. Воспользовавшись тем, что Громдевур продолжил осмотр зоологических редкостей, принадлежащих мэтру Вигу — в частности, храброго генерала заинтересовала миниатюра, изображавшая красивую золотисто-белоснежную тигрицу (обычных людей немного смущало, что у тигрицы были рубиновые сережки в ушах, да и подпись "С любовью на добрую память" немного нервировала) — Фриолар перехватил собравшееся для атаки пресмыкающееся чуть пониже головы и растерянно поискал, куда бы убрать гадину, пока гость ничего не заметил. Второй из гостей, тоже весьма впечатленный собранной мэтром Вигом коллекцией околозоологических редкостей, и до сей поры скромно стоявший у входа (а может, просто не рискующий далеко уходить от выхода — мало ли… вдруг зверье оживет?), заметил трудности молодого человека. Быстро сориентировался и указал на огромную напольную вазу, стоящую в углу и гордо демонстрирующую на своих фарфоровых боках изображение семейства восточно-изогнутых драконов. Фриолар, стараясь не пугать резкими движениями ни змею, ни гостей, стремительно перехватил вазу, засунул в нее гибкое тело пресмыкающегося, а сверху, на горлышко сосуда, положил толстую книгу, поданную неожиданным помощником. Инспектор Клеорн — именно ему выпала честь сопровождать принцессу и генерала в их визите к престарелому, но знаменитому на весь Кавладор магистру магии Крыла и Когтя, — вытер выступивший при пробуждении змеи пот. И осторожно огляделся по сторонам, пытаясь догадаться, от какой из многочисленных тварей стоит ждать неприятностей? Да, некоторые из них сработаны из металла, кое-что из дерева и камня, но интуиция подсказывала сыщику Министерства Спокойствия, что в жилище волшебника многие вещи не являются тем, чем кажутся на первый взгляд. — А сфинксы в вашем питомнике водятся? — спохватившись, поинтересовался Громдевур, крутя в руках маленький, почти игрушечный арбалет, неведомо как оказавшийся в этом зверином царстве. — Нет, — с некоторой нервозностью в голосе отозвался Фриолар. — Сфинксов мэтр Виг не любит. — Я их тоже не люблю, — согласился Октавио, продолжая играться с оружием. |
