|
«Так, всё, об этом не думаем, - приказала она себе. Рубцы от плети на спине ещё саднили. - Этого не было, - повторила она. - Я расскажу только один раз - папе и маме. И больше никому, никогда». О том, что случится, когда она доберётся до дому, Алиедора не гадала. Главное - очутиться в Меодоре. А там всё пойдёт уже как по маслу. * * * Дигвил Деррано и трое ловчих, запылённые и усталые, подскакали к стенам Фьёфа вечером того же дня. Скакунов не жалели, и те не пали лишь потому, что предусмотрительный наследник Деркоора велел захватить с собой заводных. Всадников, разумеется, узнали. В маленьком городишке прятать лица под широкополыми шляпами - куда более верный способ помочь вестям разнестись подальше, чем открытый визит старшего отпрыска соседнего сенора. Дигвил ехал не таясь и не пряча фамильного герба. Одноэтажные домишки под соломенными крышами, неизменные куры вдоль обочин и саловики в дорожной грязи, равно как и чумазые ребятишки. Дигвил обращал на это куда меньше внимания, чем на докучавшую ему муху, упрямо желавшую совершить торжественный променад по Фьёфу, удобно устроившись прямо на носу благородного дона. Знакомый десятник в цветах рода Берлеа, с ярким и безвкусным, на взгляд Дигвила, гербом - синяя змея, поднявшая голову над водами огненной реки, - низко кланялся благородным господам, всячески выражая готовность услужить. Ну, и заработать полушку, конечно. Дигвил остановился, скучающе-равнодушно поинтересовался у стражника, как дела. Это допускалось кодексом, даже поощрялось - достойно истинно благородного человека преклонять порою слух к словам ничтожных простолюдинов. - А вот на торги тут к вам вороного такого приметного сегодня не проводили? Нет? Я прослышал, мол, будет сегодня в гайтских рядах нечто небывалое, на что и поглядеть есть смысл. Жаль только, узнал я поздновато, только к вечеру сюда и успел. Стражник аж наморщил лоб в тщетных усилиях вспомнить - получить монетку ему очень хотелось. - Никак нет, благородный господин, нет, дон Деррано, не проводили. У меня на вороных глаз наметанный, знаю, что вы их любите. Я, как такого встречу, сразу себя спрашиваю - а не подошёл бы ты, красавец, нашему доброму соседу, благородному дону Дигвилу? Нет, не проводили. Ни в поводу, ни верхами. Ничего достойного, ваша светлость. Десятник безбожно льстил молодому дворянину - «светлостью» полагалось именовать только сенора, то есть главу соответствующего дома. Дигвил молча кивнул, бросил стражнику вожделенную полушку - тот поймал её на лету с лёгкостью, свидетельствовавшей о немалой практике, - и тронул скакуна. Осторожные расспросы у парома тоже ничего не дали. Никто не видел приметного аспидно-чёрного жеребца-гайто - а не заметить такого зверя было невозможно. Не минул ещё и час Левиафана - по старому счёту, сохранившемуся с древнейших времён, - не успели сгуститься сумерки, а Дигвил Деррано и три его спутника уже во весь опор неслись вдоль берега Долье, туда, на запад, где в устье речушки по имени Эве имелся второй в здешних краях паром. Наследник Деркоора глядел мрачно. И не только оттого, что ошибся, пытаясь угадать намерения беглянки; Дигвилу очень не нравилось то, как именно возмутительница спокойствия смогла стряхнуть погоню с плеч. Если бы и впрямь очень выносливый, злой, сильный скакун просто оторвался бы каким-то чудом от преследователей, Алиедоре было б некуда деваться, кроме Фьёфа с его паромом. Всадница ни за что не расстанется со скакуном, в этом Дигвил не сомневался, он достаточно хорошо знал несостоявшуюся невестку. |
