Режиссер Сергей Вальков, пришедший в театр почти одновременно с Покровской, вспоминает, что в период репетиций «Моего бедного Марата» все были настроены ревностно (зная о постановках в других театрах), азартно. Пожалуй, такого, по его словам, он не видел больше никогда. После «Шоссе на Большую Медведицу» она вкусила счастье работы, работала ошеломляюще пристрастно, ловила каждую интонацию, бесконечно искала, пробовала…

В первый же свой театральный сезон Алина Покровская сыграла, кроме «Души солдата», несколько эпизодических ролей (в том числе и одну из физкультурниц в упомянутом Вальковым спектакле «Часовщик и курица, или Мастера времени», затем в «Шоссе на Большую Медведицу» и в «Физиках», о которых разговор – впереди.

Уже три года спустя Покровскую ввели на роль Нилы Снижко в «Барабанщицу», затем она была введена в обновленном составе спектакля на роль Маши в спектакле «Океан» Александра Штейна, в котором Алина Покровская играла вместе со многими прославленными артистами старшего поколения. Здесь актрисе, в сущности, еще начинающей, потребовались иные черты. Первая любовь Платонова, однокашника брата, капризной красавицы Маши, отвергшей его, вчерашнего курсанта, ради выгодного брака, не сложилась. Она врывается в жизнь Платонова, пытаясь разрушить его обретенную с годами семью. Пусть с нелюбимой, но верной и преданной Анечкой. Она готова обрести новое счастье уже не с юным выпускником мореходного училища, а с капитаном, чья карьера определена и сложилась весьма удачно. Расчетливость Маши каким-то непостижимым образом естественно пронизывалась теплом актрисы Алины Покровской, тем искренним теплом, которым она хотела и могла одарить Платонова, если он осмелится нарушить долг перед семьей…

Но все складывалось по законам социалистического реализма, когда выбор персонажа был однозначен, тем более выбор военного человека.

Алина Покровская, как уже говорилось выше, сыграла в дипломном спектакле молодого режиссера Леонида Хейфеца по пьесе Юлиана Семенова «Шоссе на Большую Медведицу». Спустя десятилетия Леонид Ефимович вспоминал: «…Алена сыграла в моей первой режиссерской работе… Алена была тогда очень юна, хороша собой – и была жутко уютной! С годами я забываю некоторые свои работы, но до сих пор помню одну мизансцену из того спектакля. Мизансцена была простой, сегодня кому-то показалась бы элементарной, но для меня тогда – очень важной. Ну, и по тем временам, наверное, достаточно смелой. Герой спектакля, строитель Артем Грибков (его играл Федор Чеханков), возвращался домой, и ему навстречу выбегала девушка. Он – в унтах, телогрейке, меховой шапке, огромных рукавицах – был олицетворением мужской красоты и стати, романтической тяжелой мужской работы, а прильнувшая к нему девушка в белой ночной рубашке – воплощением женской верности и идеалом мужского счастья. И это была Алена. Эта уютность, это ощущение гармонии и обещание безмятежного покоя исходили от нее ежесекундно и очень мне тогда нравились… Эта пара на всю жизнь определила мои режиссерские пристрастия, как и “Мой бедный Марат”, в котором жил романтический и вышедший нынче из моды образ людей, взявшихся за руки. Как точно написал Булат Окуджава: “Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке…” Это сегодня не в моде, но ведь мы с годами еще больше и больше тянемся к теплу, еще острее нуждаемся в понимании, в прощении…»

В те годы в театре работал Боря Ардов, сын Виктора Ардова, из плеяды тех самых Ардовых – Баталовых – Ольшевских. Он замечательно рисовал. Однажды он нарисовал и ее… Мы все тогда были поражены точностью, с какой Борису удалось воспроизвести суть Алены.