Капитонова вскрикнула, ухватившись за порезанное место, но, так же как и мы, не отрывала взгляда от завораживающего зрелища – горевшей автомашины Александра Бомберга. Автомобиль взорвался, не успев выехать на проезжую часть. Лишь по счастливой случайности взрыв не задел другой автомобиль – бежевую «шестерку», которую Бомберг пропускал, выезжая со стоянки. В момент взрыва она удалилась от «БМВ» уже на безопасное расстояние. После взрыва водитель остановил машину. Остановились также все прохожие, находившиеся в этот момент на набережной, и еще две машины поодаль. Все молча и без движения наблюдали за отчаянными всплесками пламени, вырывающимися из взорванной иномарки. Спешить на помощь пострадавшему было бессмысленно. Машина была совершенно разворочена, а водитель наверняка был уже мертв.

Наконец во мне проснулся врач, и я, оторвав глаза от ужасного зрелища, обратился к Елене:

– Покажи, что у тебя там.

Я задрал мокрую от крови штанину джинсов и осмотрел порез.

– В общем, ничего страшного. Ты чем пользуешься – тампонами или прокладками?

– Прокладками, – удивленно ответила Лена.

– Давай сюда одну.

Капитонова залезла в сумку и вытащила оттуда упаковку. Я приложил к ране прокладку и привязал носовым платком. На удивление быстро раздался вой милицейских сирен. Скорее всего, оперативно сработали сотрудники издательства, которые наблюдали за происшедшим из разбитых окон своих кабинетов. С разных сторон к издательству подъ-ехали две милицейские машины – «уазик» и «жигуленок». Еще через минуту прибыли пожарные. Обе службы принялись заниматься своими делами: милиция отгоняла зевак, огораживая площадку по западной моде лентой с надписью «Милиция», пожарные же принялись тушить горящий автомобиль. Последними приехали мои коллеги – медицинские работники. Впрочем, делать им особо было нечего. «БМВ» Бомберга взорвался между двумя другими автомобилями, стоявшими на стоянке – «девяткой» и старым «Москвичом». Обе машины изрядно пострадали, однако именно они уберегли прохожих от последствий взрыва, приняв удар на себя.

К нам подошли два сержанта и вежливо попросили отойти в сторонку. Как очевидцам происшествия нам было предложено дать показания следственной группе. Помогая раненой Капитоновой передвигаться, мы угрюмо побрели в сторону «уазика».

Следующие несколько часов мы провели в обществе милиционеров, рассказывая о произошедшей на наших глазах трагедии. Собственно, рассказать мы смогли не очень-то много. Однако рассказ пришлось повторить несколько раз разным чинам, калибр которых с каждым часом укрупнялся. Наконец, когда на улице стемнело, а стрелка часов перевалила за полночь, милиция, опросив почти весь присутствующий на месте журналистский коллектив, завершила свою работу. Потихоньку редакция опустела.

Мы сидели втроем с Седым и Капитоновой в их комнате, из разбитых окон которой в помещение врывался свежий майский ветерок, и устало курили.

– Допрыгался Александр, – сказал наконец Седой, подводя итог затянувшемуся молчанию. – Опять влез в какое-нибудь темное дело.

– Он был классный парень и хороший журналист, – утирая слезы маленьким платочком, проговорила Елена. – Лучшим из нас...

Седой никак это не прокомментировал, лишь бросил на Капитонову хмурый взгляд, потом сказал:

– Ладно, пошли, дома будешь плакать. Время уже позднее. Завтра менты наверняка опять нагрянут... Эх, начались горячие денечки! – Седой вздохнул и поднялся с места.

Когда мы вышли из здания издательства, Борисов выразил желание проводить Капитонову домой. Я же, распрощавшись с ними, пошел неспешно восвояси. Мне жутко захотелось выпить, и я в одном из ночных торговых павильончиков на набережной купил бутылку мартини и содовую.