— А я и не волнуюсь, — безмятежно сказала Лика, и по ее голосу Шкабров понял, что она действительно успела успокоиться. — Только, если можно, я подожду тебя в машине. Терпеть не могу присутствовать при деловых разговорах мужчин. Не люблю чувствовать себя лишней.

— Не возражаю, — сказал Шкабров, которого такое положение вещей устраивало. — Только откуда ты знаешь, что это будет деловой разговор между двумя мужчинами?

А вдруг меня дожидается женщина?

— Тогда мне и подавно нечего там делать, — ответила Лика. — Я принципиально против драк между женщинами, но боюсь, что не смогу сдержаться.

— Извини, — сказал Шкабров, так и не понявший, была ее последняя реплика шуткой или предостережением. — Никаких женщин. Это действительно сугубо мужской и очень деловой разговор. И очень скучный вдобавок. Я постараюсь закончить его как можно быстрее.

Лика в ответ лишь пожала плечом, давая понять, что это само собой разумеется, и отвернулась к боковому окну, разглядывая проносившийся мимо тротуар, запруженный пестрой толпой пешеходов.

Шкабров увидел впереди стоявший двумя колесами на тротуаре милицейский «уазик» и предусмотрительно снизил скорость, не желая без нужды дразнить гусей. Его предосторожность оказалась тщетной: из-за сине-белой коробки «лунохода» на проезжую часть неторопливо шагнула неуклюжая фигура в бронежилете, с головы до ног разрисованная камуфляжными разводами, и повелительно взмахнула полосатым жезлом, приказывая остановиться. Под мышкой у милиционера был зажат короткоствольный автомат, а глаза смотрели из-под стальной каски с плохо скрытой неприязнью.

Шкабров дисциплинированно включил указатель поворота, миновал «уазик» и остановился, притерев машину колесами к бордюрному камню. Четыре вооруженных омоновца взяли автомобиль в кольцо, недвусмысленно держа наготове автоматы. Старший наклонился к опущенному стеклу, придерживая на боку автомат.

— Операция «Антитеррор», — сказал он. — Предъявите документы.

Шкабров протянул ему документы.

— Выйдите из машины, — потребовал омоновец. Повернувшись к Лике, Шкабров развел руками и выбрался из-за руля.

— Вам тоже придется выйти, — немного смягчив тон, обратился омоновец к Лике.

Та независимо пожала плечами и молча вышла из машины.

Обыскав автомобиль и самого Шкаброва, омоновцы вернули ему документы и пожелали счастливого пути. Лику обыскивать не стали, ограничившись тем, что заглянули в ее сумочку. Заводя двигатель, Абзац был спокоен, но Лика досадливо морщилась, ерзая на сиденье и поправляя сбившуюся юбку.

— Опять настроение испортили, — пожаловалась она, когда милицейская машина осталась позади. — Ну что это такое? Живем, как в осажденном городе: патрули с автоматами, обыски, проверки… Когда это кончится?

— Когда на свете не останется ни одного чеченца, — ответил Шкабров. Ну, может быть, немного раньше.

— Это не самая удачная из твоих шуток, — сказала Лика.

— Ну извини.

Только это не шутка, а горькая правда.

Через десять минут он остановил машину в переулке и заглушил мотор.

— Включить тебе музыку? — спросил он, взявшись за ручку дверцы.

— У тебя же все равно ничего нет, кроме твоих «Битлз», — ответила Лика. — Я ничего против них не имею, но все хорошо в меру. Я лучше послушаю радио или просто так посижу. Не волнуйся. Если я буду скучать, то не очень сильно.