Абзац дружески похлопал ладонью по затвору винтовки, перевернулся на спину и закурил. Мошкары вокруг сразу поубавилось. Он закрыл глаза, на ощупь отвинтил колпачок фляги и сделал экономный глоток. Он знал, что пить больше не следует, но верил в то, что все будет хорошо. Ему подумалось, что сопляк, впервые севший за руль мощного автомобиля, одержим такой же верой, когда до самого пола утапливает податливую педаль акселератора. И кретин, упрямо карабкающийся вверх по обледенелому отвесному склону, на котором угробилось уже несколько поколений профессиональных скалолазов, тоже верит в свою удачу до тех самых пор, пока его нога не сорвется со скользкого уступа.

«Каждый из нас до смешного уверен в собственной исключительности, подумал Шкабров, медленно затягиваясь сигаретой. — Каждый верит, что над его головой простерта некая невидимая длань, хранящая его от бед и помогающая справиться с последствиями совершенных глупостей. Большинство из нас даже не успевает как следует удивиться, обнаружив, что никакой длани над нами нет, а есть лишь огромный вентилятор, на который рано или поздно опрокидывается не менее огромный чан с дерьмом…»

Он приоткрыл один глаз и посмотрел вверх, словно и в самом деле рассчитывая увидеть над своей головой то, о чем только что подумал. Но ни вентиляторов, ни призрачных ладоней над ним не обнаружилось, кроме голубого неба с легкими клочьями перистых облаков да мерно раскачивающихся сосновых ветвей.

— Эй, там, наверху, — негромко позвал Абзац, салютуя флягой, — дернуть не желаешь?

Небеса равнодушно промолчали, и Шкабров выпил сам. Завинчивая флягу, он заметил, что та сделалась совсем легкой. На дне плескалось глотка три, не больше.

— Ты, главное, не бойся, — снова обратился он к небу. — В смысле, не переживай.

Я все сделаю в лучшем виде. А может, споем? Что-нибудь из «бит-лов», а? Как тебе нравится «Мистер постмен»?

Снова не дождавшись ответа, он полез в карман за сигаретами и с удивлением обнаружил, что в левой руке у него слабо дымится истлевший до самого фильтра окурок. Абзац присвистнул. «А ведь дело швах, — подумал он. — Похоже, я уже порядочно набрался. Все забываю, а главное, уже начал разговаривать с заоблачными сферами. Скоро начну петь „Мистера постмена“ и доказывать всем, что Маккартни — просто хитрый паразит, присосавшийся к нашей памяти и сколотивший себе на этом капиталец. Нет, в самом деле, каков наглец!»

Он ощутил внутри сознания неприятное царапанье, словно там, в самой глубине мозга, сидела какая-то заноза. Что-то не давало ему покоя, что-то, связанное с этим сосновым лесом и временем. Помнится, у него было тридцать пять минут свободного времени, а потом… Что же потом?

Он рывком сел, бросил короткий взгляд на часы и резко развернулся на сто восемьдесят градусов, встав на одно колено и безотчетным движением схватившись за винтовку. В самое последнее мгновение его внутренний сторож поднял тревогу, заставив вспомнить, зачем он явился в этот лес. К сожалению, было поздно: черный «мерседес» был уже здесь. Он промелькнул мимо на огромной скорости — сверкающий, приземистый — и влетел на мост.

Для Абзаца это стремительное, длившееся не больше двух секунд движение выглядело как серия последовательно демонстрируемых цветных слайдов. Он даже слышал короткие щелчки, которыми сопровождалась смена кадров. Его взгляд превратился в дальномер, в мозгу бешено запрыгали светящиеся цифры, отсчитывая тысячные доли секунды. Руки плавно вскинули к плечу винтовку, большой палец толкнул рычажок затвора.