Град камней взвился в воздух. Ящеры метали их с удивительной быстротой и точностью. Послышались глухие удары о щиты и кольчуги. Некоторые воины рухнули со стены, остальные спрятались за каменными зубцами.

Крепость стояла на побережье. С одной стороны о каменные стены бились морские волны, с другой – высилась отвесная скала. Защищать нужно было только западную и южную стены. Они были высокими, но это ни на минуту не остановило яростно ревущих ящеров. Повинуясь приказам своего вождя, они начали карабкаться по отвесным крепостным стенам.

Под их когтями раствор между камнями крошился. Словно муравьи, скилосоны облепили стену и упорно ползли вперёд, не обращая внимания на стрелы и каменные ядра защитников.

– Опрокинуть котлы!

Послышался скрежет, повалил пар, масло с шипением полилось на зелёные головы. Следом полетели камни, копья, глиняные ядра с сахарной пудрой. Ящеры взревели от боли, посыпались вниз, облезлые, дымящиеся, ослеплённые жаром.

Но на смену им пришли другие. Они выползали из океана и сразу же начинали карабкаться наверх. Огромный скилосон с золотым обручем на правой лапе хриплыми окриками направлял атакующих. Часть своих воинов он бросил на окованные медью ворота. Дерево затрещало под кривыми когтями ящеров, посыпались щепки.

Котлы опустели. На головы скилосонов полетели горшки с горящей смолой и дротики, наконечники которых были пропитаны ядом морских змей. Осаждавшие с воем отхлынули, но над зубчатыми стенами уже показались уродливые морды взобравшихся наверх скилосонов. Они бросались на тиссов и ударами лап раздирали их на части, хвостами они разбрасывали защитников крепости в разные стороны. Ящеры рвались к западной стене, туда, где сражались Алладин и его товарищи.

Юноша дрался с холодной яростью, которой наполнилось его сердце при виде мерзких тварей. Недостаток боевого искусства ему заменяли отвага и решительность. Другое дело Клато. Меч, словно пламя, сверкал в его руке. Вражеская кровь хлестала из-под лезвия потоками. Оскаленные морды ящеров катились под ноги, как кокосовые орехи во время сбора урожая. Ливиец бился расчётливо и в то же время самозабвенно. Он сеял вокруг себя смерть, как землепашец – зерно.

Но ящеры не обращали внимания на гибель своих соплеменников. По бьющимся в предсмертных судорогах телам собратьев они лезли вперёд, протягивали свои кривые лапы, скалили зубы. Бой теперь кипел вокруг бывших пленников. Тиссы удивлённо переглядывались. Ящеры ослабили натиск в районе южной стены и все свои усилия сосредоточили на том её участке, который защищали чужестранцы.

– Сколько же их? – стиснув зубы, пробормотал Мубанга, обрушивая свою палицу на очередную зелёную голову. – Лезут и лезут... Конца не видно! Что мы, сахарной пудрой намазаны, что ли?

– Они хотят убить именно нас, – задыхаясь, ответил Клато. – Наверное, к тиссам они уже привыкли, а чужестранцы им в диковинку.

– Вождь... – Алладин уклонился от лязгающих челюстей и вонзил меч в шею скилосона. – Нужно убить вождя. Без него скилосоны уже не чудовища, а глупые, безмозглые ящерицы... Оаху! – закричал юноша, окликая полинезийца. – Убей скилосона с золотым браслетом на лапе!

Оаху сражался в паре с Ямамото. Маленький японец каким-то образом нащупывал болевые точки на телах ящеров и теперь, ловко уклоняясь от их когтей и зубов, голыми руками валил врагов на каменные плиты, как снопы. Пока скилосоны шипели от невыносимой боли, Оаху завершал начатое дело. Его длинные окаймленные совиными перьями стрелы пронзали сердца ящеров.

Услышав призыв Алладина, полинезиец быстро окинул взглядом поле битвы, отыскал вождя и натянул тетиву. С мягким шелестом стрела вылетела из его лука и пронзила грудь вождя скилосонов. Раздался яростный, полный боли и ненависти рёв.

Ящеры замерли. Они тревожно закрутили головами, отыскивая своего повелителя, приказы которого вдохновляли и поддерживали в них боевой задор.