|
Это лицо было бело, как мел, а глаза ее метали молнии. Она встала и, что ужаснее всего, казалась почти спокойной на вид. Один раз она взглянула на кинжал, лежавший на столе, словно собиралась убить меня, но не тронула его. Одно только слово вырвалось у нее. – Уходи! Я ушел, довольный, что дешево отделался. Дайте мне еще вина, вино – хороший товарищ! И окажите, что мне делать? Я покачал головой. Дело было серьезно. – Нужно сказать обо всем Нилепте, – сказал я. – И я лучше вас расскажу все ей. Она может заподозрить вас! Кто из нас будет стоять на страже сегодня ночью? – Гуд! – Отлично! Тем менее шансов, что Нилепта узнает что либо! Не глядите так удивленно! Я думаю, что Гуду надо сказать о случившемся! – Не знаю! – сказал сэр Генри. – Это оскорбит его чувства. Бедняга! Он глубоко увлечен Зорайей! – Это правда! Пожалуй, пока не будем говорить ему! Он скоро узнает всю правду. Теперь вспомните мои слова. Зорайя соединится с Настой, и у нас будет такая война, какой давно не было здесь! Посмотрите, – я указал сэру Генри на двух придворных вестников, которые вышли из комнат Зорайи. – Идите за мной! – Я побежал по лестнице на верхнюю башню, взяв с собой зрительную трубу, и стал смотреть через стену дворца. Я увидел одного вестника, направлявшегося к храму, очевидно, с приказанием Зорайи к жрецу Эгону, другой сел на коня и поскакал к северу. – Зорайя – умная женщина! – сказал я. – Она сразу начала действовать. Вы оскорбили ее, мой милый, и человеческая кровь польется рекой, пока это оскорбление не смоется! Ну, я иду к Нилепте! Останьтесь здесь, мой друг, и успокойте свои нервы! Нам они будут нужны, уверяю вас, не даром же я 50 лет наблюдал человеческую природу! Я пошел и получил аудиенцию у королевы. Она поджидала Куртиса и не особенно обрадовалась, увидев меня. – Что нибудь случилось с Инкубу, Макумацан? Он болен? Я ответил, что он здоров и, немедля, рассказал ей всю историю от начала до конца. О, в какую ярость пришла она! Надо было только видеть ее! – Как смеешь ты рассказывать мне сказки? – вскричала она. – Это ложь. Я не верю, что мой Инкубу высказывал любовь к Зорайе, моей сестре! – Прости, королева, – ответил я, – я сказал, что Зорайя любит лорда Инкубу! – Не шути словами! Разве это не одно и то же? Один отдает свою любовь, другой берет! Зорайя! Я ненавижу ее, хотя она – королева и моя сестра! Она не упала бы так низко, если бы он не показал ей путь! Правду говорит поэт: человек подобен змее, прикосновение к нему – ядовито! – Замечание твое, королева, прекрасно, но ты неверно истолковала поэта! Нилепта, – продолжал я, – ты знаешь, что говоришь вздор, а у нас нет времени для глупостей! – Как ты смеешь? – прервала она, топнув ногой. – Разве мой фальшивый Инкубу прислал тебя, чтобы ты нанес мне оскорбление? Кто ты, чужестранец, что осмеливаешься так говорить со мной, с королевой? Как ты осмелился? – Да, я осмелился. Выслушай меня, Нилепта. За эти минуты ненужного гнева ты можешь заплатить короной и нашей жизнью! Посол Зорайи поскакал к северу призвать к оружию горцев! Через три дня Наста явится сюда, как лев за добычей, рев которого разнесется по всему северу. У «Царицы ночи» нежный голос, и она не напрасно пела свои песни. Ее знамя поднимется над рядами войск, а воины понесутся, как пыль под ветром, и повторят ее победный клич. В каждом городе жрецы восстанут против чужестранцев и возбудят народ! Я все сказал, королева! Нилепта была теперь почти спокойна, ее ревнивый гнев прошел. Она снова была любящей женщиной королевой, с умом и с сильной волей, думающей о своем народе. Превращение было внезапное, но полное. – Твои слова справедливы, Макумацан, прости мне мое безумие! О, какой королевой была бы я, если бы не имела сердца! Не иметь сердца – значит победить все и всех! Страсть подобна молнии, она прекрасна и превращает землю в небесный рай, но она ослепляет! – Ты думаешь, что моя сестра Зорайя начнет войну против меня? Пусть! У меня есть друзья и защитники! Их много, и с криком «Нилепта» они пойдут за мной, когда начнется война, когда огни заблестят на утесах гор! Я разобью ее силы и уничтожу войско. |
