Фурия послала ласковый телепатический импульс.

Доверь Джеку управление манипулятором.

Марк неожиданно мигнул, невнятно выругался и протянул головные телефоны младшему брату, потом потягиваясь начал подниматься со стула.

Ребенок издал радостный вопль, соскочил со своего табурета, жестом остановил брата:

– Сиди, сиди. Оставайся на месте. Я дематериализуюсь… Мне так удобнее. В бестелесном состоянии я чувствую себя куда более уверенно.

Марк опустился на место и, не двигаясь, бесстрастно следил, как его младший брат Джон Ремилард, прозванный Джеком Бестелесным, начал растворяться в воздухе. Его тающее мальчишеское лицо буквально светилось от радости…

Джек родился вполне нормальным ребенком – этакий толстенький пухлый младенец с милыми складками на ручках и ножках, агукающий, непоседливый, но уже к трем годам в его организме закончилась удивительная работа по перестройке генного аппарата. То, к чему остальному человечеству еще было шагать и шагать, то, что в ходе эволюции должно было занять несколько миллионов лет, – маленькому Джеку досталось от рождения. Нелепая, чудесная комбинация генов – и вот результат: неограниченные возможности перемещения в пространстве, способность принимать любую форму, концентрировать огромное количество энергии… Марк всерьез иногда называл брата Ментальным человеком. Никто: ни Марк, ни любой другой исследователь – не мог понять, каким образом творилось подобное чудо. Джек всегда честно отвечал на вопросы, но его объяснения мало что давали, а проникнуть внутрь его сознания не удавалось – ментальная защита мальчика была непробиваема. За пределами семьи Ремилардов можно пересчитать по пальцам тех, кто был в курсе случившегося с Джеком. Его берегли как зеницу ока и не оставляли без надзора.

Рос он послушным, добрым, увлекающимся мальчиком. И очень сообразительным… Материализуясь, он никогда не позволял себе явиться без одежды. Это был не просто акт соблюдения приличий – Джек инстинктивно хотел подчеркнуть, что он во всем человек. Не чудище, не насмешка обезумевшей природы, не злобное, отделившее себя от других, подобное Франкенштейну, существо. Он – человек!

Взрослел Джек быстро, явно обгоняя своих сверстников. Очень любил шутить, но позволял себе расслабиться только в присутствии обожаемого старшего брата Марка и эксцентричного дяди, брата его дедушки – Рогатьена. Рядом с ними он становился самим собой. То есть ничем!..

Сколько раз Марку доводилось быть свидетелем этого жуткого, завораживающего преображения! Сколько сил он потратил на то, чтобы разобраться в механизме подобного чуда! Как, в каком соотношении психоэнергия взаимодействовала с предметным миром? Каким образом его младший брат становился бесцветным, не воспринимаемым органами чувств облачком метаплазмы?..

Ответа не было.

Фурия в свою очередь считала подобный способ избавления от плоти отвратительным – в особенности в сравнении с той бесхитростной процедурой, какой пользовалась она.

– Твоя задача, – предостерегающе заметил Марк, – не упускать из виду быстролетучие сернистые соединения – их процентное соотношение должно выдерживаться очень строго. В пределах допуска… – Он вздохнул, потом с брезгливой миной добавил: – Только, ради Бога, не устраивай на полу грязную лужу. И еще – не вздумай при дематериализации опорожниться! Знаю я тебя, напустишь здесь зловонных пузырей!.. Мы должны оставить лабораторию в том же виде, в котором она была.

– Я все сделаю аккуратненько. Обещаю…

Одежда Джека, сотворенная с помощью психокинетической силы, начала медленно растворяться в воздухе. Рубашка, брюки таяли в одном темпе с псевдоплотью. Светлая кожа, веснушки, темные короткие волосы, ногти – одним словом, все, что только что представляло из себя симпатичного десятилетнего мальчика, теперь возвращалось в небытие.