Дени. Так-то оно так, но…

Северен. Последний на краю могилы вопль сознания Виктора оказался услышанным. По крайней мере, пятеро наших детей превратились в маньяков, в существа, лишенные человеческой основы. Кто может поручиться, что он не родил что-то еще более ужасное? Разве он не мог поразить кого-то из нас дьявольским наваждением?

Поль. Главное, найти того, кто не устоял перед его призывом.

Дени. Если бы я, старый дурень, не пригласил вас тогда! Как же я не сообразил, чем может обернуться наше метаединение возле постели гибнущего сатаны. А мы еще обратились к небесам с метамольбой о прощении грехов!.. Что помещало мне отказать ему в еде и питье, когда стало ясно, что он никогда не выберется из комы!..

Анн. Папа, что толку снова упрекать себя. Ты же верил, что так надо. Тебе не в чем раскаиваться.

Адриен. Если кто и виноват, то это только Виктор. Как подобное исчадие ада могло появиться на свет?

Анн. Появление подобных монстров – предельно безнравственных, погрязших и славящих грех – одна из самых глубоких загадок мироздания. Большинство психологов и теологов сходятся в одном: подобные чудовища не рождаются сами по себе. Их появление не случайно. Они всегда изготовлены . Кто-то или «что-то» должно приложить усилие, чтобы создать такого ублюдка. Если подобная тварь наделяется жизнью, то, по общему мнению, речь может идти именно о гнусном рукоблудстве.

Северен. Кто же или «что» же постаралось в нашем случае?

Дени. Я много размышлял об этом. Вместе с Роги пытался докопаться до разгадки. Мы припоминали малейшие детали из жизни Виктора, особенно из его детства… По дням перебирали жизнь наших родителей. Все вы прекрасно знаете, что мой бедный отец страдал «белой горячкой». Пил он потому, что считал себя непохожим на других, этаким чудищем среди людей – так, по крайней мере, он заявлял. Метасила постоянно истекала из него, Дон буквально ненавидел себя за это. Метаспособности, которыми одарила его природа, внушали ему религиозный ужас. Вся эта неврастения толкнула его к бутылке. В запои он впадал частенько – он и скончался в сильном подпитии. Сердце отказало. Я был первенцем, и мои скрытые возможности – когда выяснилось, что я тоже рожден сильным оперантом – ничего, кроме страха, у него не вызвали. Виктор был вторым ребенком в семье – отец обожал его. Виктор был в семье любимчиком. Что касается матери, то она была истовая католичка. Я подозреваю, что ее душа была насквозь пропитана греховными помыслами и вся истеричная религиозность являлась следствием внутренней борьбы. У нее было десять детей, один за другим, и каждый раз она беременела во время очередного расширенного запоя. В общем, не жизнь у нас была, а малина, причем понять, что из чего вытекало – отец пил, потому что не мог содержать семью, или не мог содержать семью, потому что пил, – мне никак не удавалось. А это было очень важно для меня, Роги, моих братьев и сестер. Кроме Виктора… Я должен был разобраться в этом клубке, потому что мне доставалось больше других. Со временем я начал подозревать, что корень зла лежал где-то глубже. У папочки была причина ненавидеть себя – что-то нестерпимо жгло его совесть. Находясь в трезвом уме, он не мог избавиться от ощущения вины.

Катрин. Боже правый! Что бы это могло быть?..

Дени. Роги утверждает, что ничего не знает. Даже приблизительно… У меня тоже не было никакой зацепки… Одно могу сказать: когда Виктор только начал ходить (это случилось поздно, где-то около двух лет), он уже был отъявленным метапсихическим разбойником. Всех младших братьев и сестер он буквально душил своей ментальной силой. Это был садист до мозга костей – одни его детские игры чего стоили! Не знаю… Если какая-то душевная травма превратила моего брата в выродка, то это случилось в самую раннюю пору… Естественно, что воспоминание оказалось придавленным, загнанным вглубь…

Катрин (задумчиво).