Михаэль колебался. Он совсем не хотел, чтобы она умерла. Он хотел лишь проучить ее. Наказать. Вырвать из нее ту жизнь, которая не была его собственной кровью и плотью. И он еще не довел до конца весь свой замысел.

— Где она?

Даже в таком состоянии Корделия понимала, что, раскрывая местопребывание Матильды, она может поставить под угрозу все их планы, но не хотела умирать. Ведь только Матильда могла ей помочь. Возможно, Михаэль проделал все это только для того, чтобы вырвать у нее адрес Матильды, но она должна была пойти на риск.

— В городке. В меблированных комнатах «Голубой кабан».

Новый приступ боли заставил ее закрыть глаза.

Когда она снова открыла их, то первым делом увидела лицо Матильды, и слезы ручьем хлынули у нее из глаз.

Матильда наклонилась и поцеловала ее.

— Все хорошо, моя крошка. Все хорошо.

— Я умру?

— Нет, Господь с тобой. — Она улыбнулась, но эта улыбка не смогла стереть угрюмость, сквозившую в ее взгляде. — Кровотечение почти остановилось.

— Но как?..

— О, у меня свои методы, дитя мое. Лучше сядь и выпей вот это.

С этими словами она просунула руку под спину Корделии и усадила ее в постели.

Теперь под ней были чистые хрустящие простыни, новая ночная рубашка свежевыглажена. Ничто в комнате не напоминало о боли и кровавом ужасе этой ночи. Разве что красная жидкость, чашку с которой Матильда поднесла к ее губам.

— Что это такое? — С инстинктивной гримасой на лице Она попыталась оттолкнуть ее от себя.

— Выпей все до дна. Тебе надо восстановить силы.

— Это кровь? — Она с отвращением на лице посмотрела на свою няню.

— И еще кое-что.

Корделия, закрыв глаза, выпила теплую, отвратительно пахнущую жидкость, которая странным образом оказалась на вкус не так уж плоха. И во всяком случае, не имела специфического соленого привкуса крови.

— Через час тебе придется выпить еще порцию, — сказала Матильда, забирая у нее чашку.

Корделия откинулась на подушки, чувствуя, как по телу разливаются тепло и приятная сонливость.

— Матильда!

— Да, милая? — обернулась к ней няня.

— Что со мной? Я хочу сказать, я и правда…

— Даже если бы и была беременна, то еще слишком рано, чтобы что-то сказать определенно, — быстро ответила Матильда.

— А где Михаэль?

— Этот негодяй! — Матильда не стала проклинать его вслух, но выражение ее лица говорило о многом. — Я еще с ним не закончила.

— Он здесь?

— Нет. Он ушел, чтобы присутствовать при утреннем туалете короля, и до его прихода я должна уйти отсюда, — уязвленно ответила она.

— Он что-нибудь сказал тебе?

Матильда покачала головой.

— Просто сказал, что у тебя, как ему кажется, выкидыш и что я должна позаботиться о тебе.

— Он дал мне выпить что-то, чтобы это случилось, — ничего не выражающим, слабым голосом произнесла Корделия. — Не знаю, что это было такое. Но он, похоже, узнал про Лео.

Матильда взглянула на нее и с минуту не сводила с Корделии непроницаемый взор своих черных глаз. Потом кивнула головой и все с тем же выражением лица вернулась к прерванному занятию — она упаковывала мешочки и пакетики в кожаный баул, который всегда был при ней. За годы, прожитые с Матильдой, Корделия привыкла верить содержимому этого баула столь же безоговорочно, как она верила его хозяйке.

— Как девочка? — спросила Матильда, кивая по направлению к гардеробной. — Такая же глупая, как и ее глупая мордашка?

Слабая улыбка скользнула по лицу Корделии.

— Да, но добрая и очень старается.

Матильда усмехнулась и сказала:

— Что ж, тогда я скажу ей, что и когда тебе надо давать.