- Шарики? При чем тут мои шарики?

- Да при том, Глинтвейн, что здесь даже дебил мог бы сообразить: мы никогда бы не стали тебя пасти только ради какого-то затертого америкахи. Неужели ты это не просек?

Помолчав, Глинтвейн выдавил:

- Ну… я вот и думаю: на кой ляд я вам сдался? В чем моя провинность?

- А ты не знаешь?

- Нет, не знаю.

Закурив и затянувшись, Марсель выпустил кольцо. Сказал, подождав, пока оно растает:

- Лукавишь, малыш. Отлично знаешь.

- Да не знаю я ничего, господин комиссар! Клянусь, я перед вами чист, если не считать этого проклятого бумажника.

- Да, кстати. Глинтвейн, ты ведь видел, как в этом году разыгрывалось Дерби?

- Что-что? - Глинтвейн не моргнул и глазом.

- Я говорю, ты ведь был на ипподроме в Лоншани? В день Дерби?

- В день Дерби? - Держать себя в руках Ив Корти умел. Тем не менее, прислушавшись к интонациям его голоса, Марсель подумал: похоже, коробочку старшему Дюбуа подменил-таки именно Глинтвейн.

- Да, в день Дерби. Ты ведь был в этот день на ипподроме?

- Я? Глинтвейн очень умело изобразил ироническую улыбку. - Господин комиссар, вы же отлично знаете: скачки не моя стихия. Театр, опера, балет еще куда ни шло. Но скачки и вообще спорт - упаси боже.

- Понятно. Ладно, тогда посмотри вот это. - Марсель придвинул к краю стола стопку фотографий.

- Что это, господин комиссар?

- Да ты посмотри. Посмотри, а потом будешь спрашивать.

Помедлив, Глинтвейн взял фотографии. Вздохнув, начал бегло их просматривать. Понаблюдав за ним. Марсель подумал: все, Глинтвейн влип. По тому, как он старается не вглядываться в снимки, ясно: исполнителем в день Дерби был именно он.

- Ну что? - спросил Марсель, после того как Глинтвейн вернул ему фотографии. Забавные картинки, да?

- Не вижу ничего забавного. Вы мне дали какие-то фотографии. Я, как вы и просили, их просмотрел. Вот и все. Зачем вы мне их дали, я пак и не понял. Да и вообще, я даже не понял, что на них изображено.

- Так-таки и не понял?

- Так-таки и не понял.

- Ладно. Тогда, может, посмотришь вот это? Марсель показал Глинтвейну коробочку из-под леденцов.

- А что это?

- Коробочка. Обыкновенная коробочка из-под леденцов. - Отпечатков пальцев Глинтвейна, как и следов других пальцев, кроме следов самого Дюбуа, полиция на коробочке не нашла. Тем не менее Марселю было любопытно, как Глинтвейн прореагирует на его «прихват», поэтому он добавил: На этой коробочке, между прочим, остались твои ладки. Отпечатки пальцев.

- Зачем такие закидоны, господин комиссар? - Глинтвейн покачал головой. - Какая-то коробочка, какие-то отпечатки. Я первый раз вижу эту жестянку. Несправедливо.

- Наоборот, очень справедливо. - Марсель потушил сигарету о пепельницу. - Глинтвейн, хочешь, я тебе кое-что объясню?

- Что?

- А вот что. В день Дерби ты, переодевшись и загриммировавшись, с помощью тех, кому это было нужно, проник в жокейскую ипподрома Лоншань.

- Вы что, господин комиссар? В день Дерби я был совсем в другом месте!

- Интересно, где же?

- Я… - Только тут Глинтвейн сообразил, что допустил промах. - Я хочу сказать, что точно не помню, где я был, просто я знаю наверняка, что на ипподроме меня в тот день не было.

- Тем не менее ты быстро сообразил, когда именно разыгрывалось Дерби.

- Господин комиссар, да кто же не знает, когда разыгрывается Дерби? Как-никак я коренной парижанин.