- Да, господин адвокат, я все отлично понял. Большое спасибо, что вы пришли.

- Ну что вы. Это мой долг. Уверен, мы с вами общими усилиями справимся с этим делом. Всего доброго.

После того как Исметчи ушел, Галя спросила:

- Как тебе адвокат?

- Сильное впечатление. Ты ведь сама все слышала… Спасибо.

- Я тут ни при чем. Мне его… Ну, ты понимаешь?

- Понимаю.

- Только, по-моему, он ничего особенного не сказал. Главное, чтобы он помог. - Пригнувшись, поцеловала его. Сказала на ухо: - Наверное, я не очень понимаю в адвокатах. Да, Миш?

- Наверное. - Он хотел удержать ее, но не успел. Встав, она отошла к окну. Сказала, потрогав розы:

- Миш, я ухожу. Меня не будет дня два. Так нужно для дела, понимаешь?

Помолчав, он сказал:

- Вроде.

- Я многого не могу тебе сказать. Сейчас. Потерпи. Ладно?

- Ладно. - Он следил, как она выходит. Когда же, повернувшись в дверях, она подняла руку и пошевелила на прощанье пальцами, ему вдруг сдавило горло. И в этом жесте, и в ее взгляде он ощутил боль.

46

Слова Гали подтвердились; следующие два дня он провел один. На третий же, утром, к нему в палату вошел один из врачей, которого он знал - вместе с женщиной в полицейской форме. Женщина была круглолицей, смуглой, средних лет, в очках. Подойдя вместе с врачом к Мишиной кровати, сухо улыбнулась. Сказала нейтральным голосом, на очень хорошем русском языке:

- Здравствуйте, господин Каменский. Меня зовут Мелия. Я переводчик турецкой полиции. Как вы себя чувствуете?

Подумав, Миша сказал:

- Неплохо. По сравнению с тем, что было до этого.

- Вы могли бы выдержать двадцатиминутный разговор? Здесь, в палате?

- Разговор с вами?

- Не со мной. С капитаном турецкой полиции господином Арифом Онселем. Он хочет допросить вас. Вы не против?

- Нет. - Он в самом деле нисколько не был против этого.

- Отлично. Врач сказал, вы вполне сможете выдержать допрос. Но мы обязаны поинтересоваться и вашим мнением. Значит, вы готовы?

Подумав: почему бы и нет, Миша сказал:

- Готов.

- Прекрасно. - Не поворачиваясь, а лишь скосив глаза, Мелия что-то сказала врачу. Кивнув, тот вышел, пропустив в палат капитана Онселя. Подойдя к кровати, Онсель подождал, пока Мелия сядет на одну из табуреток. Сел на вторую. Сказал что-то по-турецки. Мелия перевела:

- Протоколировать допрос буду я. Записывать буду одновременно по-турецки и по-русски. После допроса вы должны будет подписать протокол. Довожу это до вашего сведения.

- Спасибо. Я готов.

Онсель начал допрос. Он говорил пс турецки, Мелия переводила - тут же записывая. Разительную перемену, произошедшую отношении к нему капитана Онселя, Миша почувствовал с самого начала допроса. Онсель задавал вопросы так же, как и в время прежних их встреч, привычны вежливо-суховатым тоном, однако ответы н эти вопросы выслушивал совсем по-другом; Теперь уже он не смотрел мимо Миши, так, будто заранее знал ответ, не пропускал мим ушей его слова, как раньше, а буквально впитывал, как губка, каждый оттенок Мишиных ответов. После первых вопросов стало ясно: Онселя в основном интересую взаимоотношения Миши и Масуда. Где, когда, при каких обстоятельствах они познакомились. Что их связывало - не только деловом, но и в личном плане. Какие услуги оказывал Миша Масуду и фирме «Масуд-арт». Каким образом фирма и лично Масуд расплачивались с Мишей за эти услуги. И та далее.

Один из вопросов, а именно: не было ли в отношениях Миши и Масуда чего-либо, что могло бы стать для Масуда причиной желать физического устранения Миши, - заставил Мишу ненадолго задуматься.